— А мне? — дрожащим голосом спрашивает Валя.
— А тебе я еще там, в ауле, сказал, что не буду писать письма; все, что мне нужно, ты услышишь непосредственно из моих уст...
Но Валя все стояла с протянутой рукой, и Назир наконец сжалился над ней:
— Получай, красавица! К этим письмам я все-таки добавил еще одно — от себя.
Обрадованная Валентина выхватила конверты у него из рук, быстро поцеловала почтальона в щеку и упорхнула в палатку. А Назир остался стоять в растерянности, размышляя над тем, действительно ли она его поцеловала или же это ему только почудилось...
— Спасибо, джигит, хорошие вести мне привез, — говорит Борис Петрович, снимая очки.
— Я всегда только хорошие приношу, — отвечает Назир не без гордости.
— Да... Сделать человеку доброе дело — это великая вещь. Ничего не жаль, никаких усилий. Вот и наш труд — он тоже для людей. Что бы я стал делать без своей работы? С ума бы спятил.
— Что до меня, — медленно, как сильно уставший человек, выговаривает слова Николай, — то, обеспечь меня всем необходимым, я бы охотно согласился ничего не делать. Люблю лежать на спине, на мягкой травке...
— Шутишь, дружище!
— Шучу, конечно...
Голос Николая звучит не очень убежденно.
— Этим не стоит шутить, поверь мне, — задумчиво продолжает старый геолог. — Труд — это и есть жизнь... Я еще в прошлом году мог уйти на пенсию, да вот видите — не ушел. Даже подумать страшно! А один мой приятель возмечтал об отдыхе, ушел с работы... Проводили его, как водится, торжественно, золотые часы подарили. Да... Так вот ровно на три недели ему этого «счастья» хватило. Посидел в скверике на скамеечке, поиграл в шахматы со стариками-пенсионерами, погулял по парку и... начал ежедневно ходить к себе на прежнюю работу. Христом-богом просит: «Возьмите назад, никакой мне вашей зарплаты не надо, только допустите к работе...»
Николаю рассказ Бориса Петровича показался не слишком убедительным, Назир же сразу вспомнил столетнего Ачахмата. Как ловко этот седобородый старец косит траву, сгребает сено, правит хозяйственные дела у себя во дворе. И внуков своих приучает сызмала к труду, чтоб все умели делать сами... Потом мысли его перешли к Батыру Османовичу. Вспомнился давний разговор с ним. У секретаря тогда спросили: «Если при коммунизме весь труд будет выполняться машинами, без затраты физических сил, что же тогда человеку остается? Ничего не делать, да?» «Нет, — ответил Батыр Османович, — когда всю физическую работу будет выполнять техника, автоматика, когда у человека высвободится много времени для удовлетворения своих духовных, умственных интересов, именно тогда неизмеримо возрастет потребность в труде на благо обществу. Тогда каждый захочет трудиться по своим способностям, там, где он сможет принести самую большую пользу людям... Именно тогда, наверное, уйдут из жизни леность, тунеядство, воровство, унижение человека человеком...»
