Мы проснулись ночью на перегоне в Лотарингии от странного шума. Наш состав с вечера стоял на запасных путях, пропуская идущие во Францию воинские эшелоны. В темноте послышались крики, а затем прозвучали два пистолетных выстрела. Я и Тим Шульц вопреки инструкции решили выйти из вагона и выяснить что стряслось. Тим шёл впереди по неосвящённому проходу между составами, нашим и неизвестным, состоящим в основном из вагонов для перевозки скота. Во всяком случае, вонь, исходящая от дощатых стен поезда красноречиво это подтверждала. Тим, освещавший дорогу карманным фонариком, внезапно споткнулся обо что-то на земле и едва не упал. Жёлтый луч высветил лежащее на земле тело ребёнка в грязно-сером с бурыми пятнами крови, коротком пальто. Девочка лет шести была без сознания, её плечо было прострелено навылет и сильно кровоточило. Спутанные космы длинных волос полностью закрывали её лицо. Мы оба опешили от неожиданности.
- Что здесь происходит? – пробормотал Шульц потрясённо и наклонился, чтобы помочь ребёнку.
- Стоять! Кто такие ?! – раздался из темноты хриплый и грубый голос.
В отражённом свете более сильного, чем наш, фонаря явилась высокая, мощная фигура военного. Фигура была облачена в пятнистый камуфляжный бушлат с портупеей, на голове красовалась егерьская фуражка с длинным козырьком. Я успел рассмотреть петлицы на бушлате. Это был гауптшарфюрер>51 или по-простому обер-фельдфебель. В правой руке эсэсовец сжимал матово поблескивающий стволом, армейский люгер. Левой рукой он направлял луч фонаря поочерёдно нам в лица.
- Немцы! Шпаки!
Похоже, эсэсман опознал нас, как соотечественников, правда, гражданских.
- Снабженцы! – продолжал он с брезгливой уверенностью - Что, за сыром и божоле к лягушатникам пожаловали? Валите отсюда, чтобы через секунду вас здесь не было!
В этот момент девочка на земле глухо застонала. Фельдфебель поднял пистолет и выстрелил. Из ствола вырвался бело-огненный язычок. Кровь и кусочки мозга ребёнка забрызгали наши ботинки. Мы с Тимом потрясённо молчали.
- Эй, Лемке! Бегом сюда! – проорал в темноту пятнистый громила. На его зов из полумрака явился коренастый солдат с автоматом СГ-44>52 на шее и с переносным фонарём в руке.
- Забери эту падаль и брось в вагон к остальным. Нам ещё отчитываться! Поторопи остальных. Вторую девку ещё и не нашли?
Он повернулся к нам, пряча пистолет в кобуру:
- Вы ещё здесь?! Я же сказал вон! Шпаки чёртовы!
- Что же ты творишь, мразь! – проревел вышедший из ступора Шульц и разъярённым медведем бросился на эсэсовца. Тот выхватил ещё не успевший охладиться в кобуре люгер и рукояткой наотмашь ударил Тима в лицо. Я развернулся и попытался ударом кулака сбить с ног озверевшего фельдфебеля. Но здоровяк ловко ушёл от удара, поднырнув под мою правую руку. Одновременно он сделал мне такую подсечку, от которой я кубарем полетел на землю. Мне не повезло капитально приложиться головой о рельс, и на какой-то момент я потерял сознание. Когда я поднял голову, на меня навалился солдат по фамилии Лемке. Я попытался сопротивляться и получил со спины по рёбрам чудовищно болезненный удар, видимо солдат орудовал прикладом своего автомата. Краем глаза я увидел стоящего на коленях, пошатывающегося Шульца с лицом залитым кровью. Эсэсовец с перекошенной от бешенства физиономией и дёргающимся в нервном тике глазом, как в замедленной киносъёмке поднимал к его затылку дуло пистолета.
