Когда дым рассеялся, на первом этаже башни осталось лишь несколько растерзанных тел янычар. Выхватив шпагу, Манштейн скомандовал:
— За мной, ребята! В штыки их! — и запрыгнул первым в проем.
Гренадеры вырвались вперед, прикрывая командира, за ними устремились и драгуны Веселовского. Каждый ярус башни приходилось брать штурмом. Сначала швыряли гранаты, затем бросались в штыки. Пыль на зубах скрипела, дым пороховой удушливый с запахом крови теплой глаза застилал. Остававшиеся в живых после разрывов янычары отступали выше или, разрядив свои ружья, доставали кривые ятаганы и отчаянно дрались.
Драгуны уже перемешались с гренадерами, и только теснота мешала им окружить и переколоть турок. Но та же узость не давала с размахом рубить ятаганам турецким.
Длинный русский багинет находил свою цель, и еще один нанизанный на него со стоном валился под ноги сражавшимся.
Манштейн ловко Орудовал шпагой, не рубил, а колол, успевая ускользнуть от кривых и острых клинков. Если кого-то из солдат и доставал турецкий булат, то место раненного тут же занималось другим, из столпившихся позади.
На третьем ярусе башни очередной бросок гранаты был не очень удачен, и турки ответили залпом. Манштейн застонал и схватился за плечо. Стоявший за ним Веселовский подхватил капитана:
— Двое. Быстро. Раненного вниз. И лекаря ему срочно, — крикнул подпоручик.
— Веселовский, — прошептал побледневший Манштейн, еще держась окровавленной рукой за плечо подпоручика, Когда его подхватывали два гренадера, — принимай команду. Добей их всех!
— Не сомневайтесь, господин капитан, — крикнул, уже оборачиваясь лицом к противнику, Веселовский, — всех басурман побьем. Вперед, ребята!
Вскорости все было закончено. Итог схватки — 160 убитых янычар. Правда, и своих потеряли убитыми 6 человек, да тридцать раненных, в том числе и капитан Манштейн оказался в лазарете. Так взята была Перекопская линия, и русские колонны устремились дальше в Крым.
А за подвиги свои при взятии башни офицеры, в том деле участие принимавшие, были вознаграждены: Манштейн стал секунд-майором, а Алеша Веселовский — поручиком.
Алеша потом по возможности навещал выздоравливавшего Манштейна, сидел с ним, рассказывал о жизни своей, о матушке, оставшейся в далекой русской Финляндии, об отце Василии, о мечтах своих юношеских. Манштейн внимательно слушал офицера и все больше проникался к нему любовью и уважением. За честность, скромность, открытость, преданность Отчизне. Ну, а в его храбрости он уже сумел убедиться.
