— Что?
— Значит, вы его видели?
— Я его друг, брат…
— О, расскажите мне о нем! — вскричала она, в пылу своей любви забыв о том, что первый раз в жизни видит этого человека. — Что он делает? На что он надеется, несчастный?
— Он вас любит и надеется снова вас увидеть.
— Так разве он, — спросила Маргарита, отходя от Поля, — разве он все вам сказал?..
— Все!
— Ах! — вскрикнула она, опустив голову, и ее всегда бледное личико на мгновение вспыхнуло.
Поль подошел к ней и ласково обнял за плечи.
— Вы святая девушка, — сказал он.
— Так вы не презираете меня, сударь? — прошептала она, робко взглянув на Поля.
— Маргарита, — сказал он, — если б у меня была сестра, я бы молил Бога, чтобы она была похожа на вас.
— У вас была бы очень несчастная сестра! — ответила девушка, опершись на его руку и заливаясь слезами.
— Может быть, — с улыбкой ответил Поль.
— Так вы разве не знаете?
— Чего?
— Что господин де Лектур должен приехать завтра утром?
— Знаю.
— И что завтра будет подписан брачный договор?
— Знаю.
— На что же мне надеяться в таком отчаянном положении? К кому обращаться, кого умолять?.. Брата? Бог видит, я его прощаю, но он не может меня понять. Мать?.. О, сударь, вы не знаете моей матушки! Эта женщина обладает незапятнанной репутацией, суровой добродетелью и непреклонной волей. Она никогда не ошибалась и не понимает, как можно ошибиться; когда она говорит: «Я так хочу!» — то остается только склонять голову, плакать и повиноваться. Отец?.. Скоро он должен выйти из комнаты, где уже двадцать лет сидит взаперти, ведь надо будет подписать брачный договор. Для другой, не такой несчастной, не такой обреченной, как я, отец был бы защитником, но вы не знаете: он помешан и вместе с рассудком лишился всяких родительских чувств. Притом вот уже десять лет, как я его не видела, десять лет, как не пожимала его дрожащих рук, не целовала его седых волос! Он даже не знает, наверно, есть ли у него дочь, есть ли у него сердце; я думаю, он не узнает меня, хотя, если и узнает, если сжалится надо мной, матушка вложит ему в руку перо и скажет: «Подпиши! Я так хочу!» — и слабый, несчастный старик подпишет! И судьба его дочери будет загублена!
— Да, да, я знаю все это не хуже вас, дитя мое, — сказал Поль, — но успокойтесь: договор не будет подписан.
— Кто же этому помешает?
— Я!
— Вы?
— Будьте спокойны, я завтра буду на семейном собрании.
— Но кто же вас введет к нам в дом?
— Я знаю средство.
— Брат мой очень вспыльчив, иногда до бешенства… Боже мой, Боже мой!.. Прошу вас, будьте осторожны! Стараясь спасти, вы можете совершенно погубить меня!
