Старик, подавленный воспоминаниями, на несколько минут замолчал, только тихие слезы текли по его морщинистому лицу.
— Да, — воскликнул Поль, разражаясь рыданиями, — и ты исполнил свою священную миссию! Благородное сердце! Дай мне поцеловать руки, которые предали земле тело моего отца. И ты верен его могиле, как верен был ему при жизни. Единственный страж гробницы, ты остался возле него, чтобы чьи-то слезы орошали траву, выросшую на его безвестной могиле. О, насколько же те, кто мнят себя великими, потому что их имена гремят во время бури или войны, перекрывая шум урагана и битвы, ничтожны, старик, перед твоей безмолвной преданностью! О, благослови меня, благослови меня, — попросил Поль, падая на колени, — ведь отец уже не сможет этого сделать.
— Обними меня, мальчик мой, обними меня, — сказал старик, — ты слишком превозносишь простое и естественное дело. И потом, поверь, то, что ты называешь моей преданностью, было для меня поучительно: я увидел, как мало места человек занимает на земле, как быстро исчезает он, когда Господь отвратит свой взор от него. Отец твой был молод, устремлен в будущее, мужествен — последний потомок древнего рода, носитель благородного имени. Какая жизнь перед ним открывалась!.. У него были родственники… друзья… И вдруг он исчез, как будто земля разверзлась у него под ногами. Не знаю, искали ли его следы чьи-нибудь заплаканные глаза, знаю только, что уже двадцать один год прошел с тех пор, как он умер, и никто не приходил на эту могилу, никто не знает, что он лежит там, где трава гуще и зеленее. А человек, надменный безумец, думает, что он что-нибудь значит!
— Неужели моя мать никогда не приходила туда?
Старик промолчал.
— По крайней мере, теперь мы двое будем знать это место, — продолжал Поль. — Пойдем, покажи мне его. Клянусь, я буду приходить сюда всякий раз, как мой корабль бросит якорь у берегов Франции.
При этих словах он повлек Ашара в первую комнату; но, открывая входную дверь, они услышали легкий шум шагов со стороны парка; то была Маргарита со своим слугой. Поль поспешно вернулся в дом.
— Это моя сестра, — сказал он Ашару, — моя сестра… Оставь нас на минуту одних, мне надо поговорить с бедной девушкой… Я сообщу ей такие вести, что она проведет счастливую ночь. Надо уметь сострадать тем, кто не спит и плачет!
— Не забудь, — сказал Ашар, — что тайна, которую я тебе открыл, не только твоя, она принадлежит и твоей матери.
— Не беспокойся, старый друг, — сказал Поль, подталкивая Ашара ко второй комнате. — Я буду говорить с сестрой только о ее деле.
