Ури Цви Гринберг был членом ЭЦЕЛ, после провозглашения государства – депутатом Кнессета от «Херута». После Шестидневной войны участвовал в борьбе за неделимую Эрец Исраэль.
***
Для меня процесс перевода строк Ури Цви Гринберга был скорее написанием комментария к его стихам. Любой знаток ТАНАХа подтвердит: полноценный, состоявшийся перевод со Святого языка является ничем иным как комментарием!
Ну, ничего себе ассоциации, справедливо возразят мне здесь те самые знатоки. Комментарием может быть только перевод самого ТАНАХа! Верно, а что прикажете делать, если уже на этапе составления подстрочника ты обнаруживаешь себя в глубоком живом колодце этого самого ТАНАХа, и приходится в отчаянии хватать телефон и обращаться за разъяснениями к знакомым тальмидей-хахамим. А после разговора чувствовать себя оглушенной неожиданным знанием, пережившей погружение в колодец с живой водой…
Я долго ходила вокруг творчества Ури Цви Гринберга, не решаясь приблизиться. В его нерифмованных, на первый взгляд, строках, конечно же, при ближайшем рассмотрении обнаружили себя и рифмы – и какие! Сквозные – и отдаленные, несущие на себе значительно большую нагрузку, чем обычные рифмы на конце строки. Рифмы, создающие дополнительный смысл за счет объединения слов и понятий, находящихся на расстоянии нескольких слов – или же нескольких строк друг от друга.
Но главное, конечно же, не это. Главное – искренность и неугасимый огонь души, исключающий любые компромиссы. Главное – диалог со Всевышним на равных. Вот это был вызов!
Он имел на это право. Его прадедом был реб Ури из Стрильська, а его отец был хасидским цадиком. Если бы век, в котором он родился, трагически не перемешал европейский котел, Ури Цви Гринберг стал бы наследником и главой хасидского двора. А это значит, что он был князем – из тех князей, которые вырыли своими посохами и жезлами колодец, поддерживавший жизнь народа в пустыне.1 Кому же, как не ему, было объясняться с Высшим Начальством и спрашивать с Него за трагедию, обрушившуюся на Его подданных?
И он спрашивал и требовал. Его вопросы шли из самого сердца, и поэтому он получал ответы-пророчества. Он предсказал войны, обрушившиеся на Государство Израиль. Он предсказал Катастрофу европейского еврейства.
Его не слышали – но он не замолкал и не пытался бежать. Он продолжал пересказывать свои видения – и публиковать эти пересказы на страницах газет. Его стихи и были пересказами, отчетами о том, что он увидел и узнал в тех мирах, куда он имел доступ.
