возвратитесь, воспряньте, воскликните: «Жизнь!»
А возможно, тот голос, что слышится мне —
это плач о разрушенной дивной стране,
об оставшейся в прошлом прекрасной земле,
где отныне лишь мерзость укрыта во мгле?
И чудесная весть о нездешних мирах
в онемевшей душе уничтожила страх.
От истоков веков и от края земли
вот уже прямо в сердце мое потекли
позабытые думы неслышной толпой,
и меня потянули они за собой —
к краю бездны, где сходятся все небеса,
где скитается эхо – и те голоса.
Я возьму их мечту и у них перейму —
как полюбится сердцу она моему!
И тогда-то пойму я, в какие края
тянет душу мою, как сиротствую я!
Ночи князь, возвышаясь, стоит надо мной
и грозится мне шепотом в бездне ночной,
но я знаю, что в мире нигде, никогда
и дыханье одно не уйдет без следа.
Тайна тайну глотает в глухой тишине.
Я прислушаюсь – что же откроется мне?
Я всмотрюсь в эту бездну, в безмолвье тюрьмы —
и проникнет мой взор прямо в логово тьмы.
Херувим пролетел, или тень тут прошла?
Будто ангел над бездной расправил крыла.
Очень медленно занавес тьмы упадет.
Кликнет тень свою тень, тайна тайну шепнет.
Голос – голосу, призраку – призрак, таясь,
отыграет отбой. Познакомимся, князь!
Пусть услышит земля, как над ней ты летишь!
Пусть сразят тебя тайные думы и тишь!
От редеющей мглы городских площадей,
от пустынных проулков, где нету людей,
от домов, тех, что спят, от подвалов до крыш,
где запахнуты окна, где прячется тишь,
от окошка, раскрытого ночи вослед,
через тонкий экран пропустившего свет,
от пока еще тусклой полоски зари,
что туман разгоняя, все ярче горит,
и от эха, возникшего там, в вышине,
что веселою флейтой явилось ко мне,
как с далекого бала, прорезало тишь
и рванулось в окно, будто прыгнувши с крыш,
от травы, от пока еще спящей земли
и от отзвуков, что исчезают вдали, —
различу я намеки опять и опять
на чудесные сны, что нельзя разгадать.
