Ивритская классика прошлого века | страница 19



и увидел грушу в цветенье.
И давившая прежде на плечи гора
исчезает в одно мгновенье.
Так пойми:
как же вечно грустить о цветке,
том, что осень сгубила давно,
если нынче весна
тебе дарит букет
и подносит прямо в окно?

Эхо

Залману

Там горы к небу поднялись —
в дали прошедших лет.
И с песней я взлетала ввысь,
кричала: «Кто там? Отзовись!» —
И эхо мне в ответ.
Померк тот свет, прошли года,
вершины стерлись те.
но эхо живо, как тогда,
ты крикни, и оно всегда
ответит в пустоте.
Когда беда приходит вдруг,
когда вокруг темно, —
как сохранить хотя бы звук,
хотя бы тень, пожатье рук,
пусть эхо лишь одно!..

В больнице

Мчатся тропы, сияет их белизна.
Что до этого мне, заключенной в палате?
Я стою тихонечко у окна.
Просто плачу.
Спросит врач: «Ты сегодня плакала, да?
Ты хотела увидеть, что там, за горой?»
И я улыбнусь: а ведь он угадал!
И я кивну головой.

«Возьми в свои руки руку мою…»

Возьми в свои руки руку мою
с любовью брата.
Мы оба знали: простреленному кораблю
нет к родным берегам возврата.
Единственный, я внимаю тебе,
сними кручину.
Мы оба знали: родных небес
не увидеть блудному сыну.

Бессонной ночью

А бессонной ночью – на сердце лед,
а бессонной ночью – ужасен гнет.
Протянуть ли руку – порвать ли нить?
Отступить?
А наутро – свет.
он на крыльях мчит,
и тихонько он
мне в окно стучит.
Не тяну я руку, не рву я нить.
Сердце!
Дай мне повременить!

«Да, я такая…»

Да, я такая:
проста без затей,
мысли мои тихи.
Люблю тишину,
и глаза детей,
и Франсиса Жамма стихи.
Был пурпур мне ближе других цветов,
я жила среди горных вершин,
я была своей средь больших ветров
и своей – средь орлов больших.
Да, это было,
но это – ушло.
Меняются времена.
Душа носилась на крыльях орлов,
а нынче меня не узнать…

В пути

И вновь простор полей, и ветер вешний,
шаг невесом.
Так может, этот плен и этот ад кромешный —
лишь страшный сон?
Но ведь тогда и память об отрадах
и о дарах,
что узников утешить были рады,
скользнет во мрак?
Так пусть кошмар и ад не гасят пламя
еще чуть-чуть,
чтоб этот малый свет не смог с тенями
прочь ускользнуть!..

«Итак – конец и этим кандалам…»

Итак – конец и этим кандалам.
Их прежде не брала любая сила —
теперь же скука их перепилила.
Итак, свобода. Как я к ней рвалась,
ее боялась…
Сердце же, однако,
не радо,
чтобы не сказать – готово плакать…

Его жена

Как ей просто его величать
его именем средь бела дня!
Ну, а я привыкла молчать,
чтобы голос не выдал меня.
Как ей просто шагать по земле
рядом с ним
ясным днем!
Ну, а я пробираюсь во мгле
и тайком.
Есть кольцо золотое у ней,
и алмазы на нем горят.