Темнота, казалось, набилась в карманы и в уши. Как угольная пыль, она висела в воздухе. Обоз шел мимо длинных кирпичных амбаров, зданий, не похожих ни на что, так их очертания расплылись. Глебов качался, как мешок. Дымову приснилась улица, о которой рассказывал комиссар, — Счастливая улица с огнями, переливавшимися отливами червонного золота. Вдруг сон прервался. Резкий толчок чуть не сбросил его на катушки с телефонным проводом. Он приоткрыл глаза, обоз стоял посреди большой улицы с многоэтажными домами. Но ни одно окно не сияло червонным золотом. Тусклые стекла, как слепые зеркала, отражали блики разноцветных трамвайных огней.
Справа улица уходила куда-то вдаль, и конца ей не было видно. На всем ее протяжении блестели мокрым глянцем трамвайные рельсы, пешеходов не было. Рядом с обозом проходили трамвайные вагоны, тащившие на прицепе площадки и платформы, нагруженные мешками. Вагоновожатые звонили, давали сигналы, как в обычные часы. На мешках сидели и стояли люди, равнодушно смотревшие на обоз. Трамвайные площадки точно выплывали откуда-то из-за угла и уходили друг за другом, и в этой непонятной ночи они казались торжественными и полными особого смысла.
Слева, за неширокой площадью, освещенной огнями трамваев, виднелась большая стена, шедшая полукругом, и в ней большие, красивые ворота, широко открытые. Из них появлялись люди, которые влезали на площадки трамваев и ехали в город.
Дымов, хорошо знавший город, сразу увидел, где они находятся. Они стояли посреди Старо-Невского проспекта, и прямо против них был вход в Александро-Невскую лавру. Возчики стучали нога об ногу, стоя у подвод, старались согреться, размахивая руками, били друг друга по спине. Комиссар внимательно оглядывался по сторонам. Он то подходил к углу улицы, то возвращался к подводам. Мимо него с тяжелым скрежетом и звоном проносились трамваи. Но никто не обращал внимания на комиссара и на обоз. Точно они, как призрачные люди и подводы, пришли в город, который живет своей, ни на что не похожей жизнью и ему нет дела до этих ночных пришельцев. Дымов подошел к комиссару.
— Что будем делать? Куда пойдем?
Комиссар посмотрел на него, как будто впервые видел перед собой это обветренное, усталое юное лицо, и почесал щеку.
— Маяка-то нет, — сказал он, — тут было условлено — нас встретят, выставят маяк. Перерешили, что ли… Никого нет…
— Так пойдем прямо в штаб, в какой-нибудь районный, — воскликнул Дымов, — вы свяжетесь, и все в порядке!
