-- Вот в монастырь поступить собирается,-- сказал он угрюмо Светлову.
-- Что это вы, Созонов? Что вам хочется? -- почти с испугом спросил Александр Васильич.
-- Спасение души побуждает-с...-- тихо и застенчиво-робко проговорил Созонов.
-- Далось ему это "спасение души"!--сердито проворчал Ельников.
Они в гимназии были большими приятелями.
-- Вы этого влечения, Анемподист Михайлыч, не можете понимать; это кому откроется свыше, тот может...-- тем же застенчиво-робким голосом выговорил Созонов.
-- Экую, брат, ты чушь несешь! Да разве в том, что ли, спасение души состоит, чтоб вот в этаком халате ходить да по неделям не мыться? -- еще сердитее сказал Ельников.
-- Подвиги многообразны... какой кому по силам, Анемподист Михайлыч...
-- Так неужели, Созонов, вас уж ни на что больше не хватит? -- вмешался Александр Васильич.
-- Вы меня хотите искусить, господин Светлов, человеческой мудростью? Я и сам некогда в помрачении ума моего дерзал проникать в тайны божии; знаю, сколь пленительно наваждение сие... Но всевышний просветил ныне мой разум и закрыл его от мирских соблазнов...-- медленно и с глубоким убеждением произнес Созонов, тяжело вздохнув.
-- Мне кажется,-- сказал Светлов,-- угоднее богу должен быть тот, кто больше приносит пользы ближнему; а как же вы достигнете этого, если добровольно закроете глаза на жизнь, от условий которой именно и зависит на каждом шагу ваш ближний?
-- Любовь к ближнему следует приносить в жертву любви к богу -- сказано в писании.
-- Положим. Но ведь это что значит? Это значит, по-моему, просто, что, увлекаясь любовью к ближнему, вы не должны противоречить евангельским заповедям. Если б, например, для спасения ближнего потребовалось клятвопреступление, тогда, разумеется, писание учит вас пожертвовать ближним,-- заметил Александр Васильич.
-- Нет, господин Светлов, не искушайте меня вотще: младенцам открыто -- сказано -- то, что от мудрых сокрыто... Я только, господа, согрешаю с вами...-- вздохнул Созонов.
Светлова что-то больно кольнуло в сердце.
-- Я только добра вам желаю, Созонов, как ваш бывший товарищ, а не искушаю вас,-- молвил он с горечью.
-- Ведь вот,-- желчно сказал Ельников,-- третью неделю я с ним так бьюсь; и книг-то ему предлагал, и спорить с ним пробовал, и доказывал,-- право, кажется, в няньки бы к нему пошел,-- а он все свое, все у него наваждение какое-то; даже медицину считает грехом... Ведь вот вы до чего доработались, Созонов! -- чуть не сквозь слезы заключил Анемподист Михайлыч.
