Анемподист Михайлыч быстро поднялся с дивана, порылся угрюмо в одном из чемоданов и, достав оттуда фотографическую карточку, подал ее приятелю.-- Ого, отче, каков у тебя вкус-то! -- сказал Светлов, внимательно рассматривая портрет.
-- Нравится тебе?
-- Чрезвычайно. Как же вы порешили с ней? -- сочувственно осведомился Александр Васильич.
-- Она гувернантка -- голь, как я же, так что ехать нам вместе и думать было нечего. Я, прочем, звал. "Нет, говорит, дай прежде хоть немного денег скопить, чтоб было с чего начать и на что выехать. Твоих, говорит, средств не хочу". Кремень, знаешь, натура, хоть и молода еще..-- взволнованно проговорил Анемподист Михайлыч, и по его выразительному лицу чуть заметно пробежала какая-то светлая тень.
-- Через сколько же времени ты ее ждешь? -- спросил Светлов.
-- Не раньше, думаю, как через полгода; только дождусь ли?..-- грустно вымолвил Ельников.
В эти минуту в комнату робко и неуклюже вошел, низко кланяясь, господин весьма странного вида. Судя по наружности, это был очень молодой еще человек; но в лице у него выражалось какое-то преждевременное старчество, что-то неприятное и жалкое до крайности. Длинные, как у дьячка, волосы и длиннополый суконный не то сюртук, не то халат, как у семинариста, придавали всей фигуре вошедшего еще более жалкий аскетический вид; только меланхолическая улыбка, как-то неопределенно блуждавшая у него на губах, несколько смягчала эту нелепую, суровую фигуру.
-- А! Созонов! -- быстро проговорил Ельников, подходя к новому гостю и радушно протягивая ему руку.-- Садитесь-ка, батюшка. Очень кстати пришли: вот и еще ваш товарищ -- Светлов,-- пояснил Анемподист Михайлыч, указывая глазами на приятеля.-- Не узнаешь? -- спросил он у того,-- Созонов.
Александр Васильич буквально оторопел. "Как! Неужели этот странный, низко кланяющийся человечек, эта жалкая фигура -- тот самый Созонов, мой товарищ по гимназии, подававший когда-то такие блестящие надежды?" -- подумалось ему. Светлов глазам своим не верил.
-- Он сильно переменился...-- заметил Ельников, стараясь не смотреть на крайне озадаченного и совсем растерявшегося приятеля.
-- Боже мой!.. Никак бы не узнал! -- усиленно выговорил наконец Александр Васильич и протянул руку старому товарищу. Он только теперь узнал его, смутно вызвав из памяти прежний образ Созонова.
-- Садитесь-ка, батюшка,-- снова пригласил Ельников гостя.
Созонов стоял и как-то нерешительно переминался. Ельников подвинул ему стул.
