-- А вкусное было бы -- съели?
-- Съел бы.
Владимирко повторил свою гримасу.
-- А как же вы знаете, что она невкусная, когда и сами ее не ели? --спросил он лукаво.
-- А вот, видишь, есть такие люди, ученые, которые стараются все испробовать,-- пробовали и мышиное мясо и нашли, что оно невкусно. Все-таки есть его можно: китайцы вон едят.
-- Они сами вам это рассказывали?
-- Кто? Китайцы-то?
-- Нет, другие-то...
-- Ах, ученые! Нет, не сами. То есть сами же, пожалуй, да только в книгах, а не лично мне.
Владимирко посматривал на брата крайне недоверчиво. Александр Васильич заметил это и сказал:
-- Да вот, лучше всего, мы когда-нибудь сами поймаем мышь, сварим ее, да и попробуем, какой у ней вкус. Вкусной окажется -- съедим, а коли невкусная -- выбросим.
Владимирко опять скорчил было прежнюю гримасу, но сейчас же и прояснился.
--- А вы где будете мышь ловить? В подполье лучше; там их много: во какие!..-- показал он двумя пальцами.
-- Можно и в подполье поймать.
-- А вот уж таракана, так никто не съест: он с усищами...-- захохотал Владимирко.
-- Я, брат, однажды съел таракана.
-- Съ-е-ли? -- растянул удивленно Владимирко.-- Зачем съели?
-- Да так, дурачился; хотел показать одной барыне, что можно и таракана съесть, не поморщившись, коли захочешь.
-- Невку-у-сный? -- снова растянул Владимирко, отчаянно сморщив нос.
-- Нет, ничего; почти никакого вкуса нет.
-- Вы мертвого или живого съели?
-- Мертвого.
-- А живой в брюхе будет ползать?
-- Нет. Он сейчас же переварится в желудке, так что от него и следов не останется.
-- Какой вы смешной! -- сказал Владимирко.-- А я умею по-вороньи каркать,-- прибавил он вдруг.
-- Ну-ка, каркни.
Владимирко каркнул очень похоже.
-- А вы умеете? -- спросил он у брата.
Александр Васильич тотчас же приподнялся на постели, уморительно покачал головой, подражая вороне, и так; мастерски каркнул, что у Владимирки даже слюнки потекли. Он по крайней мере с минуту после этого смотрел брату в рот, признав себя решительно побежденным.
-- А сороку...-- попросил он.
Александр Васильич не менее мастерски изобразил ему и сороку, даже как-то особенно забавно подпрыгнул для этого несколько раз на постели. Тут уж Владимирко пришел в совершенный восторг и, как бы в знак начавшейся дружбы, вскарабкался на брюхо к брату.
-- А ты умеешь, Саша, ракетки делать? -- спросил он с замирающим сердцем.
