— Да подожди ты, мальчик. Надо полотенцем.
Анюта стала оглядываться, не зная, где что искать в тесной кухоньке. Петр подтолкнул Юрку к комнате, но тот отмахнулся.
— Не надо, — буркнул он.
— Как можно так драться? — удивилась Анюта. — Какой же ты грязный. Надо хоть постирать. Петя, дай ему что-нибудь, а я простирну.
— Ладно, попозже, — сказал Петр. Ему было жалко Юрку и досадно, что встреча может превратиться в постирушку.
В кухню вышла бабка Саша.
— Опять этот бандюга. Чего еще натворил?
— Я пойду, — сказал Юрка и направился к двери.
— Подожди, подожди, что-нибудь придумаем. Ты хоть поешь. Хочешь яблоко? Я сейчас.
Петр быстро вошел в комнату, взял несколько яблок, горсть конфет, но в прихожей Юрки уже не было. Он хлопнул дверью и застучал слишком большими, не по размеру, и плохо зашнурованными ботинками.
Петр догнал его, сунул в карман распахнутого пальто гостинец, прижал паренька к себе:
— Прости, не обижайся. Потом поговорим, разберемся. Ко мне приехали, видишь… А сейчас иди в интернат.
Юрка вздохнул, шмыгнул носом.
— Там тебя никто не встретит? Те, кто били?
— Нет, они драпанули, — успокоил Юрка, медленно спускаясь и доставая из кармана то яблоко, то конфету.
У Петра сердце сжалось, он провожал взглядом русоволосую с крутым завихрением Юркину макушку, пока не хлопнула дверь парадной.
Анюта стояла в комнате у окна, скрестив на груди руки. Петр подошел к ней, и так они долго стояли и молчали, не зная, как продолжить внезапно и больно оборванную встречу. «Рассказать о судьбе Юрки, об интернате — нет, не сейчас…»
— Вот так все и бывает, — сказал Петр, закрыв глаза. Он ясно представил, как Юрка идет сейчас по улице и жадно хрумкает яблоко.
— Ты давно живешь один? — спросила Анюта.
— Без тебя — всю жизнь, — не открывая глаз, ответил Петр. — Мне было семь лет, когда мать умерла. Отец ушел в другую семью почти сразу же после моего рождения. Воспитывала меня тетка, потом и она умерла. Братьев и сестер нет никого, только друзья. Было время, когда я повсюду искал своего двойника. Казалось, что обязательно встречусь с человеком, во всем похожим на меня — и обликом, и характером. Казалось, найду — стану счастливым: он все поймет, потому что ему так же одиноко, как и мне.
— И нашел? Это, наверно, Илья? — спросила Ашота.
— Ближе нет у меня друга, чем он, но мы разные. Теперь, Аннушка, я чувствую… я нашел такого человека, свою половину… нет, всего себя. И если мне предназначено сделать в жизни что-нибудь, то я это сделаю, потому что у меня есть ты — судьба.
