— Давайте назовем Александром, — предложил профессор. — Именем твоего отца, Анюта. У него одни девочки были, а тут парень. Обрадуется такому подарку.
— Нет уж, не надо, все правильно. Судьба два раза одно и то же не выбирает. Даниил — значит, так и должно быть на всю жизнь. Иначе все у него запутается, все будет переигрываться каждый раз. Нет уж, никаких переигрываний.
Это было сказано таким тоном, с такой силой, что Петру стало стыдно за свою нерешительность и он искренне согласился с именем сына. «Даня так Даня, звучное имя. Еще одним профессором стало больше».
Даниил Андреевич расчувствовался, прослезился, расцеловался со всеми. Его поздравил Борис Романович, он сделал это патетически, театрально. Шумно и горячо поздравила и Мария Васильевна, будто он стал самым настоящим дедом. А когда соседи ушли, Анюта пропела восторженно:
— А что, он у меня счастливчик, красавчик!
— Лысый, беззубый, курносый, куда уж красивее, — нарочно поддел Петр.
— Маленький мой, нас обижают, обзывают. Нехороший наш папка, ничего-то не понимает он в красоте. Да, да, ничего не понимает он, маленький мой, родимый мальчик, кряхтелка-пыхтелка… — Приговаривая, Анюта закутывала малыша покрепче в пеленки, потом в одеяло. — Крошка моя, ласточка, принц мой ненаглядный…
Петр вспомнил, что когда-то Анюта называла его подобными словами. Как недавно это было, и как далеки эти дни.
— Не отдам я тебя на воспитание никаким случайным теткам, — продолжала Анюта, вспомнив недавний разговор о том, чтобы сына устроить в ясли. — Там по тридцать, по сорок крох в группе, — воркующим и в то же время наставительно-суровым тоном говорила она, закутывая малыша и зная, что сейчас собрались близкие ей люди, доброжелатели, — разве доглядишь за каждым? Вот и будет он болеть, мой сынок, чахнуть. Ни за что не отдам.
— Ты что, царя хочешь воспитать? Исключительную личность? — с иронией спросил Петр. — Теперь все своих детей отдают на воспитание государству, а ты…
И осекся. Вспомнил свой интернат. Казалось бы, все есть: кормят, одевают, у каждого чистая постель, и для всех светлые классы, учителя, педагоги, они говорят нужные, правильные вещи, какие многим родителям и в голову бы не пришли, — все по-научному, А дети не хотят и слышать эти поучения перед строем, перед классом, с трибуны в зале. В их глазах чаще всего рассеянность, недоверие, печаль и обида. Девчонки и мальчишки ждут субботы, как счастья. К маме, к папе, к бабушке… Вот и Юрка светится, когда идет к отцу или берет его к себе в деревню под Лугу немощная старая бабка. И никакие подарки Петра не в силах привязать детское сердце, как делает это родная кровь, сама природа.
