— Я значительно опрятнее, когда трезв, — ответил он на ее удивленный взгляд, затем подошел ближе и встал, прислонившись к стене. — Боюсь, я не слишком хороший врач. Мне жаль ребёнка. Я слышал, что вам стало лучше.
Она была сбита с толку.
— Вы не знаете, что я ушла от Ричарда?
Лаймонд не смог скрыть изумления.
— Оставили Ричарда? Почему?
— Мы поссорились, — начала Мариотта. — Он одержим идеей поймать… — Она запнулась, теребя брошь на домашнем платье, и промямлила бессвязно: — Я сказала ему о драгоценностях. Но их отняли в Аннане. Это все, что осталось.
Взгляд Лаймонда остановился на бриллиантах.
— Вижу. Когда вас схватили, вы пытались отыскать меня?
— Не совсем… Я думала, что Эндрю Хантер мог бы позаботиться обо мне, пока вы… если бы вы узнали, где я или прислали мне еще…
Она умолкла: ситуация неожиданно сделалась столь щекотливой, что было трудно подобрать слова.
Затем она решилась:
— Не нужно больше присылать драгоценности. Вы должны понять… Я бы все равно рано или поздно вам их вернула. Но я думала…
Мариотта снова не знала, что сказать…
— И что же вы думали?
— Вы намного умнее Ричарда, и я могла бы с вами поговорить обо всем. Раньше я беседовала с Эндрю, — собралась она наконец с мыслями, — но его не было в Баллахане, а я не знала, что делать, — потом пришли англичане, а потом ваши люди приехали за мной, а мне стало плохо… извините. — Ее глаза заблестели от слез, кровь прилила к бледным щекам. — Возможно, вы не знали о ребенке.
Молодой Кроуфорд отвернулся. Не отвечая он подошел к каминной полке, облокотился на нее и закрыл глаза руками.
— Давайте сначала отбросим всю словесную шелуху и проясним дело. Что именно вы сказали Ричарду и почему произошла ссора?
И Мариотта рассказала ему. Пока она вспоминала о заброшенности, разочарованиях, разногласиях и безумствах, разрушивших ее счастье и заставивших ее уйти, Лаймонд смотрел в пол. Она коснулась его подарков и своих чувств, упомянула и о том, что решила ничего не говорить мужу, не умолчала и о последней ссоре, когда Ричард заподозрил ее в самом худшем, и в заключение произнесла с детской наивностью:
— После всего, что случилось, я больше не могла оставаться.
Лаймонд мрачно ходил из угла в угол, глядя на ее невинное лицо в обрамлении темных кудрей. Глаза Мариотты были полны слез.
— Вам не кажется, что в роли змея-искусителя выступаю я? Разрушитель я, а не Ричард? Волнующая перспектива покарать меня послужила основной причиной всех его прегрешений.
