Пели ласточки. Попеременно
Ветер дул то в спину, то в глаза.
Шел туркмен навстречу.
У туркмена
Я спросил: «Далёко ль Фирюза?»
Видно, он не говорил со мною
На одном и том же языке.
«Фирюза?» —
И указал рукою
На сиянье в желтом далеке.
Я пошел к сиянью…
Вечерело.
Был я и один и не один —
По шоссе навстречу то и дело
Мчали тени грузовых машин.
Жизнь! Она повсюду, не обманет…
Всюду чистые ее следы, —
Вдруг тюльпаном встанет,
Мошкой прянет,
Тростником взойдет из-под воды.
Вот он, раскаленный до обжога,
Желтый мертвый камень, а и тот…
Лишь приподними его немного —
Что-то проползет, трава растет!
…Жар спадал, и в освеженной дали
Неплодовые цвели кусты,
На ладонях (листьях) поднимали
Оправдание свое: цветы.
Шел в тревоге я живой и крепкой.
Встречный куст хотелося покрыть
Пиджаком, украсить сверху кепкой,
Будто с человеком говорить.
Так я думал.
А вокруг гудели
Телеграфные столбы. Но мне
Ласточек, что над столбом летели,
Больше не хотелось видеть.
Мне —
Человечье надобно дыханье,
Руки пожимать, смотреть в глаза.
…А навстречу ширилось сиянье.
Это был поселок —
Фирюза.
