История моей жены | страница 46
Все это произошло у нас в гостиной, воскресным днем. Я сидел за письменным столиком жены и, покончив с размышлениями и писаниной, взял лежавшую на столе книгу и принялся ее перелистывать. Признаться, я теперь как-то отвык от чтения. Бывало, в беспокойных раздумьях, поглощенный собою, выхватишь из середины наугад одну-две фразы, заглянешь в конец, и если понравится, может, и начнешь с начала.
То же самое было и на этот раз. Название книги помню до сих пор: «История тихого человека» — многообещающий заголовок. Вдобавок речь идет о птицелове, славном, плутоватом старичке… Я и сам в юные годы был птицеловом, так что содержание меня заинтересовало. Впечатление комическое, хотя по сути жестокое, словом, я увлекся, и целиком погрузился в чтение. И вдруг слышу стон позади.
Оборачиваюсь. В дверях стоит жена, кашляет, задыхается, лицо красное, горит огнем. Купальный халат нараспашку, словно она только что вышла из ванны.
— Господи, что стряслось?
Она едва стоит на ногах, заливается слезами.
— Умираю, умираю, — лепечет она и бросается мне на грудь. Тело жаркое, горячее, какое бывает только со сна. Не стал я допытываться, что с ней, не спрашивал ни о чем: и без того знаю, на что способно воображение.
Лишь один вопрос задавал я себе самому снова и снова: неужто жизнь под одной крышей со мною сплошное страдание для нее?
Должен заметить, что жена моя была очень маленькая, миниатюрная, и мне это очень в ней нравилось. Иной раз даже во время службы ловил себя на мысли, какая она у меня малышка, прямо до смешного: захочу и заставлю ее плясать на моей ладони.
В связи с этим часто вспоминается мне одна сцена. Вернее, даже не сцена, а замечание, которое отпустил в наш адрес некий андалузец.
Дело было в Испании, я нанял фиакр (дело было еще на заре нашей совместной жизни, она спустилась из дома мне навстречу, чтобы дальше продолжить путь вместе), но движение застопорилось из-за крестного хода в городе, праздничное шествие — хоругви, цветочные гирлянды, воскурения… Парень в черной шляпе, украшенном цветами жилете стоял прямо перед нашим экипажем и не сводил с нас глаз. Как говорится, пожирал нас глазами.
— Чем, по-твоему, занимается этакий бугай с такой маленькой, хрупкой женщиной? — обратился он с вопросом к своему приятелю. — Да он же ей все косточки переломает! — не посовестился задать свой охальный вопрос в разгар священного шествия, да еще и расхохотался при этом.
Надо было видеть, как развеселили его слова мою жену.
