Каждое 15 сентября, накануне дня освобождения Новороссийска, когда съезжаются на Малую землю ее защитники, вместе с ними отправляется Дарья Федоровна в Южную Озерейку, где в февральскую ночь высадки первого десанта героически погибли более тысячи краснофлотцев. Едет, чтобы бросить в море и свой венок, свои цветы. Долго потом качают волны эти скорбные знаки народной памяти.
В Новороссийске тщетно искала я дом, где несколько лет назад жила семья Лазебник — адрес устарел. На этом месте в Куниковке ныне большая стройка: уже и стены поднялись, и крыши наведены — Дворец культуры и гостиница. Увидев постороннего, из прорабской выглянула женщина. Оказалось, что жила и она когда-то в том несуществующем теперь доме. «Нужно ехать до улицы Журналиста Луначарского, дом с лоджиями».
Дом имел пять подъездов и столько же этажей…. Но мне повезло. Первая же прохожая, у которой я спросила про Дарью Федоровну, «пожилую-пожилую», удивленно ответила, что Лазебник знает, только она совсем не пожилая, даже еще не пенсионного возраста.
Оказалось, что Дарья Лазебник на фронт ушла молодешенькой. Местная, из станицы Анапской, из колхоза имени Димитрова. С детства умела многое: и хлопок убирать, и снопы вязать, могла и обед приготовить, и постирать, и виноград обрезать. Как любая крестьянская девушка той поры.
На Малой земле красноармейца Лазебник определили при интендантстве. Стряпала, носила матросам еду в термосах, ходила по воду, стирала белье. Правда, другой смысл приобретали там, на пропитанном кровью героическом пятачке, самые обычные слова. «Носила еду» — это когда ползком минными полями, под бомбами, обстрелом. «Ходила по воду» — собирала ее по каплям со стен госпиталя, что располагался в скале под землей. В разбитых хатах ночью вывешивали стираное белье и даже гладили его порой просто камнем.
И все-таки кому-то может показаться, что легкой была служба. Да только на Малой земле легкого не было ничего. И ранило-то Дарью, когда раздавала обед. В госпиталь не пошла, так под скалой, отгороженной от морского прибоя мешками с песком, и отлежалась. А собственно лежать было некогда.
Из станицы их трое девчат: Катя Гончарова, Мария Денисова и она. Вместе и стряпали, и стирали, и за пшеничкой вместе ходили. Молотили палками в разбитых домах.
Так уж получилось у Дарьи, что за свою недолгую довоенную жизнь никуда из колхоза не выезжала. И первая же дорога оказалась такой непростой — с десантом морской пехоты на Малую землю. Плавать не умела, и казалось ей, что все страшное — на море, а стоит ступить на землю — и тревоги, опасности кончаются, опять будет мир.
