Еще с полчаса я ходил по улицам, ничего не видя и не слыша. Неужели Гусев — провокатор? В этот вечер мы получили задание от Новинского срочно подготовить паспорта и одежду для двух ссыльных. Видимо, Гусев передал об этом в жандармское управление. Значит, все наши действия им были известны? Значит, меня провели как легковерного дурачка еще там, в Бутырке?
...Когда я вошел в комнату, Гусев чистил свой пистолет. Я молча остановился, наблюдая. Гусев закончил сборку, зарядил пистолет и, положив его на стол, стал протирать руки ветошью. Я схватил пистолет.
„Сколько раз тебе говорить — это не игрушка”, — недовольно проговорил Гусев.
„Скажи, — спросил я, задыхаясь от волнения и не опуская пистолет, — что ты делал сегодня в жандармском управлении?”
„Что за шутки?” — Гусев деланно рассмеялся.
„Нет, не шутки! — заявил я, не сдаваясь. — Объясни, что ты делал в гостях у жандармов?”
„Повторяю, тебе показалось”, — снова сказал Гусев, не сводя глаз с пистолета.
„Провокатор! — закричал я. — Ты нас предал и должен умереть”.
Гусев презрительно усмехнулся.
„Слюнтяй! Интеллигентский выродокI Ты и убить-то не посмеешь”.
„Ах, так! "
Я попытался прицелиться, но почувствовал, что действительно не сумею выстрелить. Гусев злорадно улыбался.
„Положи пистолет и не балуй! "
Под его пристальным взглядом я начал послушно опускать дуло пистолета, но неожиданно раздался выстрел, курок, оказывается, не выдерживал даже легкого нажатия. Я почувствовал пронзительную боль в левой руке и увидел, как оседает, будто став ватным, Гусев”.
„Но раз ты его убил, как же узнали о нас жандармы?”
„Ты мне не веришь? — Симонов опустил голову. — Да, я виноват, что привел эту гадину в дом Сашеньки”.
Он неожиданно вскочил, дико озираясь. Видно, на него нашло помутнение. Он бросился куда-то в темноту, в глубь барака. Я остался с Новинским.
Утром все проснулись от страшного крика: „Покойник! Удавленник!”
Я бросился на крик и увидел в рассветной мгле силуэт Симонова, висевшего на решетке окна.
Барак взорвался криками: „Скоро мы все здесь удавимся! Начальника тюрьмы сюда! Бей охрану! "
Неистовство охватило нас. Понадобилась сила всех охранников тюрьмы, чтобы утихомирить узников. Однако бунт не прошел даром — всех перевели из карантинного барака в общие камеры, находившиеся в каменном здании.
Только в апреле нас погнали дальше, к верховьям Лены. Мы с Новинским попали на разные прииски. Потом от товарищей я узнал, что он так и не оправился от болезни. Воспаление легких перешло в чахотку. Он вскоре скончался.
