— Эрдэнэ, я ничего не вижу, возьми меня за руку...
Так начал дружить Эрдэнэ с Хухэ, девушкой, которую почти не замечал. Она не приходила в цех или на участок, а впопыхах прибегала, всегда торопилась, поспешно собирала сведения и убегала. Вот и сегодня, в конце рабочего дня она прибежала, быстро опросила всех, дернула за рукав Эрдэнэ:
— Ну, давай скорее, опять забудешь!
Эрдэнэ видел, как тонкие пальчики сжимали карандаш, и он бегал по бумаге, расставляя цифры по графкам. Когда девушка подняла голову и глаза их столкнулись, Эрдэнэ опешил, замигал: глаза у Хухэ красивые, как у Цэцэг, когда улыбались, еще красивее. Маленькая, быстрая, из-под шапки темно-золотистая прядка непослушно вихрилась; из цеха она не выбежала, а выпорхнула. Среди шума машин еще слышался ее смех. На участке все любили Хухэ, одобрительно звали Алтан-хулгана — Золотая мышь. Она чуть не повернула судьбу Эрдэнэ на дорогу, шагая по которой путник не знает, куда придет.
В длинный зимний день Бямбу сидел возле пышущей жаром печки, ждал своего помощника, посматривая на часы. Дверь бесшумно открылась. Эрдэнэ переступил порог, потрясая конвертом, похвалился:
— От брата Гомбо!
— Что пишет?
— Здоров. Побывал в Советском Союзе, в Москве. Удивительного много. Был в Кремле. Зовет меня в Улан-Батор...
— Насовсем или в гости?
— Разве моего брата враз поймешь? Любит загадки, весь в нашего дедушку; жирная кость вкусно пахнет, разгрызать станешь, сломаешь зубы.
— Дай Золотой мышке, она живо разгрызет...
— Уважаемый Бямбу, при чем же тут Хухэ?
— Только что сидела вот тут, ждала тебя, мышиные глазки потускнели, ушла... Что-то она зачастила к тебе?
Эрдэнэ заторопился. Не стал и письмо Гомбо перечитывать, схватился за скобку двери, собрался уходить.
Мастер остановил:
— Куда? Ночь. Золотая мышь завтра прибежит в цех. Ладно, будем спать. Поздно...
Бямбу ушел в свою комнату.
Эрдэнэ не хотелось ни спать, ни читать, ни слушать радио. Он сидел, курил, пил чай. Хухэ. Зачем же она приходила? Сведения он дал, после обеда видел ее на участке. Зря послушал Бямбу, успел бы сбегать к ней. Терзаемый догадками, уже лежа в кровати, уверял себя: Хухэ не прибежала бы без причины...
День выдался во всем приметный. Капризничала машина, до обеда мучился с нею, потом заработала, как часы, но — конец дня.
Прибежала Хухэ, взглянула на показатели Эрдэнэ, маленькие ручки раскинула, на лице ужас:
— Меньше нормы? Эрдэнэ, ты работал или дремал?
— Может, вчерашнюю норму запишешь?
