— Клэй приготовил тебе такие прекрасные подарки. Он со мной делился. Слышишь? Вставай быстро! — Она говорила так, словно ее взрослая дочь опять превратилась в девочку.
Синтия отделалась от нее так же, как в детстве, воспользовавшись простейшим приемом — не отвечать. В последний раз она запиралась в своей комнате, когда ей было лет десять, но сейчас, в свои тридцать восемь, лежа в постели, оцепенев от злости и наглотавшись транквилизаторов, она решила прибегнуть к старому испытанному способу. К тому же теперь она могла продержаться подольше, возраст тоже имеет свои преимущества: к спальне примыкала ванная с туалетом. Она налила себе виски и, потягивая его, целый час просидела в горячей воде, по плечи погрузившись в душистую пену.
В четыре часа Клэй сделал попытку заставить ее выйти.
— Звонила Нэнси и сказала, что не придет, так что все в порядке. Когда ты появишься?
— Завтра. Уходи.
— Синтия, не дури. Открой мне. — Она промолчала. — Все тебя ждут. Послушай, я уже поставил индейку в духовку. Сам ее начинял.
— Ну сам и ешь. Я до завтра не выйду.
— Для чего ты все это устроила? Хоть бы девочек пожалела! На них лица нет.
— Завтра они об этом забудут. — Лица на них нет не столько от огорчения, сколько от неловкости, подумала она. Все равно неприятно. Очень жаль. Но они тоже не раз ставили ее в неловкое положение. Она же это пережила. И они переживут.
— Ну и денек ты им устроила! Да и не только им — всем!
Она промолчала.
— Неужели даже есть не хочешь? — Он начинал злиться. После короткой паузы добавил: — Я выломаю дверь.
Она по-прежнему не подавала голоса. Ее мать всегда говорила, что взломает дверь и ни разу этого не сделала, и Клэй не сделает.
Тогда он попробовал зайти с другого конца:
— Не хочешь посмотреть свои подарки? А я-то старался, выбирал!
— Не хочу, — ответила она наконец.
— Зато мне интересно, что ты мне приготовила.
— Твой подарок в шкафу в кладовке. Пойди, достань и распакуй.
Она купила ему у Марка Кросса дорогой кожаный набор для деловых бумаг. Одна только коробка для входящих документов стоила двести двадцать четыре доллара девяносто пять центов.
— Какая муха тебя укусила?
— Не знаю. Уходи.
Рождественскую ночь она провела в спальне. На рассвете, безумно голодная, она открыла дверь и на цыпочках прошла через холл в кухню, как в детстве.
Пол был начищен, кухонные столы и раковины отдраены до блеска, вымытая посуда расставлена по местам. Чувствовалась рука опытной хозяйки — мать потрудилась на славу.
