— Ммм, Саймон... — хихиканье, — прямо... — хихиканье, — здесь! — Хихиканье.
А?
— Да, да... — фырканье, — да! Черт, черт... — хихиканье, бормотание, — черт, да!
Она хихикала. Она была грязной, грязной хохотушкой!
Мы втроем захихикали с ней на пару, пока она хихикала и фыркала на своем пути к тому, что звучало как тот еще оргазм. Клайв, быстро сообразивший, что выступает не его любимая, поспешно смотался на кухню.
— Что, черт побери, это было? — прошептала Мими. Ее глаза размером напоминали яблочные пироги.
— Это сексуальная пытка, которую я слушала последние пару ночей. Ты себе просто не представляешь, — прорычала я, ощущая воздействие текилы.
— Смеющиеся Труселя шпилили так последние две ночи? — вскрикнула София, прикрыв рукой рот, когда из-за стены донеслось еще больше смехостонов.
— Ох, черта с два. Сегодня — первая ночь, когда я имею удовольствие слушать это. В первую ночь была Шлепок. Она была непослушной, непослушной девочкой и ее надо было наказать. Прошлой ночью Клайв встретил любовь всей своей жизни, когда дебютировала Муркина...
— Почему ты называешь ее Муркина? — прервала меня София.
— Потому что она мяукает, когда благодаря ему кончает, — сказала я, прячась под одеяло. Мое хорошее настроение начало спадать, и его заменило явное отсутствие сна, которое я испытывала с момента переезда в это логово разврата.
София и Мими сорвали с моего лица одеяло в тот самый момент, когда девушка закричала:
— О, боже, это... это... — ха-ха-ха — так хорошо!
— Парень из соседней квартиры может заставить девушку мяукать? — спросила София, подняв бровь.
— По-видимому, — хихикнула я, чувствуя, как на меня накатила первая волна тошноты.
— Почему она смеется? Кто вообще будет смеяться, когда их так обрабатывают? — спросила Мими.
— Без понятия, но прикольно слышать, как она собой наслаждается, — сказала София, смеясь над особенно громким гоготом. Гоготом, моей тетушки Фэнни...
— Ты видела этого парня? — спросила Мими, все еще пялясь на стену.
— Неа. Хотя мой глазок прорабатывается.
— Рада слышать, что здесь, по крайней мере, одно отверстие прорабатывают, — пробормотала София. Я взглянула на нее.
— Очаровательно, София. Я видела его затылок, все, — ответила я, садясь.
— Ничего себе, три девушки за три ночи. У него та еще выносливость, — сказала Мими, все еще с интересом глядя на стену.
— Это то еще отвращение, вот это что. Я даже спать по ночам не могу! Моя бедная стена! — взвыла я, услышав его низкий стон.
