В том, что касалось жизни, макроэкономики, поездок за границу и татуировки, в целом ожидания оправдались. Ну а литература? Что с литературой? Я в ту пору думал, что нужно читать классиков и каким-то образом выбираться из туннеля переходного времени, прорубиться через Урал из Азии в Европу, додержаться до момента, когда и у нас будут красивые шмотки, красиво внутри и красиво снаружи, когда и у нас будет Париж с круассанами, вином и сыром с плесенью — вот тогда сиди себе в мансарде с видом на Сену (которая в межвременье станет вытекать из Вислы) и ваяй роман за романом.
А сейчас я думаю, что именно то время идеально подходило для сочинения романов. Возможно, без этой мансарды они бы не сочинялись, но надо было хотя бы делать заметки. Роман ведь сам ломился в дверь, стучал в ворота (как в «Макбете»), сам лез к тебе в постель. И не один роман, нет, целые трилогии, тетралогии, циклы романов — целые серии, библиотеки, эпохи, переломные этапы, прусты и набоковы. Я не говорю, что нужно было описывать происходящее, воспевать смену строя, экономическую и культурную трансформацию. Или писать о тогдашней круговерти (что я как раз делаю, но никаким романом тут и не пахнет) — следовало просто в нее погрузиться. Ведь вокруг была эдакая гиперреальность, когда резко обостряется восприятие. Мы-то думали, это анабиоз, время спячки, а на поверку — самое время проснуться. Стены вокруг были голые, из них торчали пустые крюки, вот и надо было на них вешать холст за холстом. Хорошо, в других сферах обошлось без подобных иллюзий и ошибок, поэтому сегодня у нас есть, к примеру, автомобили (или татуировки). А романов нету. Мы проспали нужный момент, читая классиков в полувиртуальных бюро путешествий. То, чего не было, миновало. Следующее совпадение через сто лет.
Ну а если бы мне пришлось выбрать одну из неиспользованных ситуаций — вроде тех, что раззяве-форварду снятся потом по ночам? Одну девушку, следом за которой не решился выйти из автобуса? Один роман, который стучался в ворота?
Наверно, я выбрал бы тот, который стучался — но не ко мне, а к Лысому. В принципе, тут нет никакой разницы: во-первых, у Лысого я тогда был кем-то вроде привратника, а во-вторых, вряд ли он с нетерпением ждал чего-либо в этом роде. Скорее опасался, как бы к нему кто-нибудь не постучался внезапно, — так я сейчас думаю.
«Послушай, если я ненадолго выскочу, а понадобится сочинить роман, выручишь меня, ладно?» — ничего такого Лысый ни разу мне не сказал. Но разве требовалось говорить?
