Леди Диана тем временем вышла из оцепенения, и жадное любопытство ко всему новому опять засветилось в ее глазах.
– Занятный вы человек! – сказала она. – Почему вы не верите в историю?
– Я не верю в историю, потому что это не история, – ответил патер Браун. – Всякому, кто хоть чуточку знаком со Средневековьем, весь рассказ викария должен показаться столь же неправдоподобным, как рассказ о Гладстоне, предлагающем королеве Виктории сигару. Но кто из вас знаком с историей Средневековья? Знаете ли вы что-нибудь о средневековых гильдиях?
– Нет, – отрезала леди Диана.
– Конечно, не знаете! – подхватил патер Браун. – Если бы речь шла о Тутанхамоне и египетских мумиях на том краю света, о Вавилоне или Китае, наконец, о каком-нибудь неведомом народе – о жителях луны, например, – то ваши газеты сообщили бы вам все подробности, вплоть до того, как была найдена какая-нибудь зубная щетка или запонки для воротника. Но мы говорим о людях, выстроивших ваши дома, давших имена вашим городам, улицам, по которым вы ходите. А ведь вам, разумеется, никогда не приходило в голову поинтересоваться ими. Я не говорю, что сам знаю бог весть как много. Но я знаю достаточно, чтобы с уверенностью сказать: вся эта история – чушь от начала и до конца. Закон не позволил бы ростовщику завладеть домом и имуществом несостоятельного должника. Совершенно невероятно, что гильдия не спасла своего члена от окончательного разорения. У этих людей было много недостатков, порой они были жестоки. Но образ человека, потерявшего веру в своих ближних и кончающего с собой, потому что никому нет дела до него и до его жизни, – не средневековый образ. Это продукт нашего мышления. Дальше: еврей никак не мог быть вассалом феодального лорда. Евреи обычно занимали различные специальные должности при особе короля. Кроме того, евреев сжигали на костре за что угодно, только не за религиозные убеждения. Короче говоря, вся эта история неправдоподобна. Это не средневековая история и не средневековая легенда. Она придумана человеком, чьи знания почерпнуты из газет и романов. И притом придумана наспех, экспромтом.
Слушатели были несколько удивлены этим историческим экскурсом патера Брауна и, видимо, недоумевали, почему он придает такое большое значение столь незначительным, казалось бы, деталям. Однако Таррент, чьим ремеслом было именно вылавливание таких деталей, внезапно оживился. Его воинственная бородка вздернулась еще выше, а в широко раскрытых глазах зажегся огонек.
