– Да разве что «Приключения сержанта Синичкина», товарищ прапорщик, – отрапортовал я. – Но честно скажу – так себе книга.
– Да ладно тебе, «так себе», – передразнил прапорщик. – Отличная вещь, жаль только у меня уже есть. Ты сам-то её читал? – подозрительно спросил он.
– А то, – сказал я, – здорово там он его по кумполу отоварил.
– Ага, – подхватил прапорщик, – и по роже смазал. Класс!
– Шедевр, – заключил я.
– Бля буду, – подытожил прапорщик.
Мужика заметили на дальних рубежах. Он имел в руке внушительный портфель и целеустремлённо направлялся к букину.
– Сдаём? – окружила книгоношу плотная группа перехватчиков. – Чего хорошего есть?
– Дрянь всякая, – ответил мужик, – никому не интересно.
Этой фразой отвечал каждый второй приличный гражданин, намеревающийся сдать книги государству, и в них совершенно не разбирающийся. Последний раз я слышал эту фразу от декана факультета гидравлики политеха, на котором в своё время учился. Декан принёс сдать за три рубля «Три романа» Булгакова, стоящую на чёрном рынке под сотню. Борьба с косностью граждан всегда входила в джентльменский набор перехватчика.
– А нам как раз дрянь и нужна, – закидывает перехватчик первую фразу.
– Мы больше дадим, – поддерживает другой.
– Если меня заинтересует, я сколько хошь уплачу, – вступает третий.
Редко кто способен выдержать массированную атаку. Сдался и обладатель портфеля. Под алчные взоры присутствующих кожаное книгохранилище было раскрыто. Наступил решающий момент, и тётка Фортуна вступила в свои права – партнёры мгновенно стали конкурентами. С этого момента начинал работать принцип «Кто быстрее ухватит».
Пяток пар рук разом опустились в портфель, и каждая выудила по книге. Та, что досталась мне, была белой, толстой и красивой. Однако рассмотреть её я не успел, и единственной деталью, которую успел схватить, оказалась надпись на корешке: С. БЫТОВОЙ.
– Шухер, менты, – сдавленно прошептал кто-то, и перехватчики дружно попрятали ухваченную литературу за пазухи.
– Спокойно, мужик, – сказал ветеран перехвата инвалид Коля по кличке Коляныч, – стоим, никого не трогаем, ждём, пока менты свалят.
Я между тем проделывал интенсивную мыслительную работу. «Сифилис Бытовой», – вычислил я, – «слово сифилис сократили из цензурных соображений. Книга редкая, пятнашку точно потянет, а если с картинками, то весь четвертной».
– Почём бытовой? – скороговоркой спросил я.
– Да хрен его знает, – сказал мужик и заржал, – а на фига он тебе?
