— Пойдем покатаемся на лодке. Хочешь? — Аркадий остановил Лину и заглянул ей в глаза: от товарищей он слышал, что на воображение девушек сильно действует волевой и пристальный, долгий взгляд. Лина потупилась. «Кажется, действует…»
— Лучше бы на концерт. Играет Гилельс. Бетховена. Скрябина. Делиба. Дебюсси. — Она ожидающе взглянула на него. — Я еще не слышала его игры. Все пластинки да пластинки…
Аркадий сощурил глаза.
— Тебе нравится Эмилий Захарович?
— Как?! — Лина едва перевела дыхание, — Ты знаешь его? Ты знаком? Когда ты успел познакомиться? Аркаша! Расскажи! Это же так интересно…
— Может, не про него рассказать, а про его жену Лялю? Она осетинка. А какая у них романтическая помолвка и свадьба была… — продолжал Аркадий интригующим тоном, хотя он никогда в глаза не видел Гилельса, а лишь слышал обрывки легенд.
— Аркадий! Как я завидую тебе! Дело не в учебе, нет! Но тебе всегда так везло, ты так много знал… Да и сейчас… Вот знаком с Гилельсом, а это такая вершина! Это должно волновать, как соприкосновение с вечностью. Это должно дать толчок твоей мысли, даже всей твоей жизни. Ты слушаешь? Когда-то Бах написал несколько музыкальных картин из жизни Крейслера, слушая эти этюды, Гофман задумал и написал несколько новелл, из которых, в свою очередь, заимствовал темы Чайковский для «Щелкунчика» и Шуман для «Крейслерианы». Понимаешь, так возникли четыре необычайно ярких шедевра. Пусть ты учишься на инженера, пусть ты не музыкант, но ты видел, ты говорил с таким человеком… И ты должен сделать что-то большое-большое. Я бы по-другому не смогла…
Аркадий с удивлением смотрел на Лину: откуда у нее такие неожиданные параллели? Выходит, она много читает и, возможно, неплохо знает музыку. Тогда разговор надо перевести на другую тему…
— Не хочется, Лина, идти на концерт. Ведь я так мало бываю на свежем воздухе. Я и погулять вышел потому, что голова замусорилась формулами. Ты не представляешь, какая это нудная наука — техника высоких напряжений. Формул больше, чем в сопромате. Одни ламбды, кси, эпсилоны, иногда на полторы-две страницы. Слишком много их для одной жизни, и тем более для одной головы. Но ничего не поделаешь: наука требует жертв.
Лина почувствовала в интонации Аркадия такое искреннее огорчение, что ей захотелось чем-то одобрить его, поддержать.
— Если тебе не нравится, не учи. По-моему, в жизни всегда надо стараться делать то, что нравится. Ведь без любви не будет мечты, а без мечты… Я не представляю, как жить без мечты. У каждого человека должна быть своя Белая гора и желание, побывав на ней, сделать что-то хорошее… Ты же сам нас увлек Белой горой…
