Оба они страдали от одиночества, и то, что между ними произошло, было вполне прозаично и в то же время восхитительно.
Адам вошел в приемную для посетителей. Было уже очень поздно: операция продолжалась больше трех часов. На лице пани Башевски застыло выражение страшного предчувствия, но спросить она боялась. Адам, склонившись над ней, поцеловал ей руку, потом присел рядом.
— Ежи больше нет. Он был спокоен до самого конца.
Пани Башевски кивнула, но не могла произнести ни слова.
— Я должен об этом кого-нибудь известить, пани Башевски?
— Нет. Мы были совсем одни. Только мы и выжили.
— Я думаю, лучше будет устроить вас на ночь здесь.
Она попыталась что-то сказать, но ее дрогнувшие губы свела гримаса, и у нее вырвался лишь тихий стон отчаяния.
— Он говорил… отвезите меня к доктору Кельно… он спас мне жизнь в концлагере… отвезите меня к доктору Кельно…
Вошла Анджела и принялась утешать пани Башевски. Адам шепотом распорядился дать ей снотворное.
— Когда я познакомился с Ежи Башевски, он был силен, как бык. Ежи — один из лучших драматургов Польши. Мы знали, что немцы хотят уничтожить всю нашу интеллигенцию, и должны были спасти ему жизнь любой ценой. Сегодняшняя операция была не такой уж и сложной. Здоровый человек ее бы перенес, но Ежи провел два года в этой зловонной адской дыре, у него просто не осталось жизненных сил.
— Дорогой, ты же мне говорил, что хороший хирург должен всегда быть бесстрастным. Ты сделал все, что мог…
— Бывает, я и сам не верю в то, что говорю. Ежи умер, потому что его предали. У него отняли его страну, и он остался наедине с воспоминаниями об этом невыносимом ужасе.
— Адам, ты провел в операционной полночи. Вот, дорогой, выпей чаю.
— Хочу чего-нибудь крепкого.
Он щедро плеснул себе в стакан, залпом выпил и налил еще.
— Ежи хотел только одного — иметь ребенка. Что же это за дьявольская трагедия? Что за проклятье лежит на нас? Почему мы не можем жить нормально?
Бутылка была пуста. Он принялся грызть костяшки пальцев.
Анджела провела рукой по его растрепанным седым волосам.
— Ты останешься сегодня?
— Хорошо бы. Не хочу быть один.
Она села на низкую скамеечку рядом с ним и положила голову ему на колени.
— Сегодня меня отозвал в сторону доктор Новак, — сказала она. — Он сказал, что я должна увезти тебя из госпиталя, чтобы ты немного отдохнул, иначе не выдержишь.
— Ни черта не понимает твой доктор Новак. Он всю жизнь только и делал, что укорачивал слишком длинные носы и пересаживал волосы лысым английским аристократам в надежде получить за это рыцарское звание. Налей мне еще.
