— Ради Бога, тебе уже хватит.
Он хотел встать, но она схватила его за руки и удержала его, а потом, умоляюще глядя на него, принялась целовать ему пальцы, один за другим.
— Не плачь, Анджела, пожалуйста, не плачь.
— У моей тети чудный маленький коттедж в Фолкстоне. Нас будут рады там принять, если мы захотим.
— Пожалуй, я и в самом деле немного устал, — сказал он.
Дни в Фолкстоне пролетели быстро. Он чувствовал себя обновленным после долгих спокойных прогулок по лугам вдоль скал, обрывавшихся в море. Вдали, через пролив, виднелись туманные очертания французского берега. Рука об руку, в безмолвной беседе, они с Анджелой по тропинке, окаймленной кустами розмарина, доходили до гавани, куда порывы ветра доносили звуки оркестра из приморского парка. После бомбежек узкие улочки были все в развалинах, но памятник Уильяму Гарвею, открывшему кровообращение, уцелел. Как и до войны, отсюда снова каждый день отплывал пароходик в Кале, и скоро ожидали первых отпускников — приближался недолгий летний сезон.
Вечерняя прохлада отступила перед весело пляшущим огнем в камине, который отбрасывал причудливые тени на низкий деревянный потолок коттеджа. Последний счастливый день подошел к концу — завтра они возвращались в госпиталь.
Адам вдруг помрачнел. Он уже довольно много выпил.
— Жаль, что всему этому конец, — пробормотал он. — Не помню, чтобы у меня в жизни была другая такая прекрасная неделя.
— Это не обязательно конец, — сказала она.
— У меня всегда так: все рано или поздно кончается. Все, что бы я ни имел, у меня в конце концов отнимают. У меня отняли всех, кого я любил. Жену, мать, братьев. А тех, кто выжил, там, в Польше, снова превратили в настоящих рабов. Я не имею права ни с кем себя связывать. Никогда.
— Я тебя об этом не просила, — сказала она.
— Анджела, я хотел бы тебя полюбить, но ты же видишь — стоит этому случиться, как я потеряю и тебя.
— Какая разница, Адам? Мы ведь все равно в конце концов потеряем друг друга — может быть, все-таки попробовать?
— Тут дело не только в этом, ты же знаешь. Я боюсь за себя как за мужчину. Смертельно боюсь стать импотентом. И не из-за того, что много пью. Еще и… из-за всего того, что там произошло.
— Со мной ты всегда будешь сильным, Адам, — сказала она.
Он протянул руку и коснулся ее щеки. Она поцеловала его руку.
— Какие у тебя руки. Какие прекрасные руки.
— Анджела, роди мне ребенка. Как можно скорее.
— Хорошо, мой милый, дорогой.
Анджела забеременела через несколько месяцев после того, как они поженились.
