И у нее прошел бы номер с любым другим человеком, может, еще пройдет. Только не со мной, и не с любым другим палачом.
— Дорогая баронесса, позвольте откланяться, — а что я еще мог ей сказать?
— Вы… ты… трус! — ударило в спину шипение.
— Скажи это своему любовнику, — обернуться я не потрудился.
Меня разбудили ночью.
Да что же это за работа такая! Молоко, что ли за вредность пусть выдают.
Старый знакомый — дворецкий.
— Господин барон ждет вас! — бесстрастное лицо, лишенный эмоций голос и лишь слегка красные от недосыпа глаза выдают, что передо мной живой человек.
Помнится, тот же господин барон, не далее, как сегодня днем отправил меня в отставку. Даже платить отказался. Я с полным основанием и чистым сердцем мог бы послать господина барона туда, где, по моему мнению, ему самое место. И буду в своем праве. Однако, я одеваюсь, беру любимый саквояж и иду.
Дворецкий, мой Вергилий в этом царстве указывает путь.
Путь ведет вверх. В рай, значит.
У дверей, роскошных резных дверей, да еще с инкрустацией, Вергилий останавливается.
«Оставь надежду, всяк сюда входящий»
— Прошу.
Внутри ярко горят светильники, все. На потолке, стенах, даже пол, кажется, с подсветкой.
Рампы разогреты, и актеры заняли положенные места.
На авансцене барон, в исподнем, надо признать — весьма дорогом исподнем — иные позволяют себе такие ткани по большим праздникам — и незапахнутом халате, тоже весьма недешевом.
Ближе к середине сцены — он. Он лежит на полу, одна рука поддерживает другую, обе прижаты к животу. Лицо опухло и залито кровью. Несмотря на это, и даже на отсутствие парика — длинного, с буклями, я узнаю его — юноша, что пронзал меня взглядом на приеме позапрошлым вечером.
Задник подпирают стражники. Все при них — усы, мечи и пустые глаза.
Актеры расставлены, задачи определены, за работу, товарищи!
— Этот, — барон мазнул по мне взглядом, однако снизошел до объяснений, ибо присутствующие явно были в курсе. — Час назад залез ко мне в спальню.
— Желаете, чтобы я узнал, каковы его намерения?
Усатые физиономии треснули щелями улыбок. Даже барон оскалился.
— Уважаемый палач, о его намерениях я догадался и без тебя. А что я желаю знать, так это имена сообщников этого сопляка. Кто послал его!
— Уважаемый барон, я — палач, а не следователь!
Я ожидал, я почти хотел, чтобы этот «аристократ» вышел из себя, разродился пышной тирадой, начал сыпать проклятиями, угрожать…
Улыбки стражников смыло, как… смыло, в общем.
Барон посмотрел на меня.
