Если бы я не находился в статусе слуги, я бы, наверняка, удостоился рокового взгляда красавицы, способного (по ее мнению) сразить любого представителя мужского пола наповал.
А так, это был лишь холодный мазок по пустому месту. Впрочем, некоторую заинтересованность во взгляде баронессы, я все-таки уловил.
Помимо воли, плечи отошли назад, слегка выпрямляя спину.
Черт! Неужели и на меня действует!
— Палач? — барон жевал и ради плебея, пусть и инопланетного, естественно, не собирался прерывать свое занятие. — Сегодня вечером придешь на прием. Казнишь — завтра.
Вот и все.
Похоже, де Си не совсем верно представлял себе обязанности палача. Впрочем, не он первый.
Прием, так прием.
И не думая кланяться, я развернулся и вышел.
Музыканты в шитых золотом ливреях, в париках с буклями терзали клавиши и струны электронных инструментов.
Смешение стилей весьма характерно для псевдосредневековых планет
Дамы в пышных нарядах с юбками на каркасах дефилировали по залу. Наряды кавалеров, если и уступали в пышности убранству представительниц прекрасного пола, то ненамного.
В данный момент в моде были парики, возможно, они никогда не выходили из моды на этой планете. От высоких, сложно сплетенных, являющихся произведением не парикмахера, но архитектора сооружений дам, до многократно завитых, опускающихся едва не до пояса украшений голов кавалеров.
Я подозревал — чем длиннее парик, тем выше положение хозяина в обществе, ибо головное украшение барона де Си ниспадало ниже талии, а мой собственный, выданный накануне приема более чем любезным дворецким, нижними буклями едва касался плеч.
Сперва я думал вообще не одевать его, но любезный дворецкий терпеливо разъяснил, что появиться в обществе с непокрытой головой более чем неприлично, равносильно появлению без штанов.
И я решил соблюсти приличия.
Похоже, слух о моем прибытии уже распространился. Я был далек от мысли, что прием организован специально ради меня, однако — надо признать — не очень далек.
Было небезынтересно наблюдать реакцию людей. Никогда не привыкну к этому. С одной стороны — им было любопытно и наиболее любопытные старались протолкаться — если так можно выразиться — в первые ряды. В идеале — дотронуться до меня. С другой стороны, подошедший достаточно близко рисковал тем, что — как они подозревали — мысли смельчака могут быть прочитаны. А мысли — о-о-о, когда стараешься не думать, или думать о чем-то хорошем, как назло наружу лезут самые сокровенные, самые грязные тайны, из тех, что ты сам предпочел бы забыть. Кому, как не мне знать это.
