Но в тот, теперь уже далёкий день получения моего злосчастного анализа Гена был ещё полон молодецких сил. Когда вдалеке показалась Наташа с результатом анализа, по её осанке мы сразу же поняли, что в предчувствии не ошиблись. Приговор, а именно так воспринимался тогда рак, был однозначный. Кончилась моя спокойная жизнь, а может быть, и не только спокойная.
Но всё же от обезличенной больничной лаборатории была ещё устная рекомендация показать стёклышко одному хорошему специалисту, который, как выяснилось, был готов безотлагательно принять нас. Мы срочно поехали к нему на дом с едва затеплившейся надеждой. После двадцатиминутной рискованной гонки с неуравновешенным, но, к счастью, опытным водителем, когда-то денно и нощно занимавшимся частным извозом, то есть со мной за рулём, мы благополучно прибыли на место.
Доктор был в отпуске и дома заканчивал кандидатскую диссертацию по онкологии. Микроскопы и атласы были у него под рукой. Ещё дорогой я загадал, что если врач отменит приговор, то отблагодарю его по-царски. Познакомились. Его фамилия внушала доверие. Выяснилось, что наши отцы были хорошо знакомы и много лет приятельствовали. И он, и его сестра, уехавшая за границу, – потомственные врачи в третьем поколении. Томительных минут пятнадцать мы втроём ждали его заключения, которое, как мне казалось не очень справедливо, касалось всё же одного меня. Все остальные участники действия были в полной безопасности и выступали как свидетели, правда, понимая, что и они когда-нибудь могут оказаться на моём печальном месте.
Почему-то, пока ожидали, вспомнилась другая ситуация, в которой в студенческие годы в роли главного действующего лица оказался мой товарищ.
Как-то раз мы, человек пять молодых друзей-приятелей, уехали за брусникой далеко в тайгу. Вечером мы занимались костром, а от соседней компании за пятьдесят метров от нас от неосторожного обращения с охотничьим ружьём прилетела шальная пуля и попала в ногу моему другу. Его срочно повезли в соседнее село, фельдшер извлёк пулю, сказав, что она вошла неглубоко и ранение, по его мнению, неопасно.
Почему-то, пока ожидали, вспомнилась другая ситуация, в которой в студенческие годы в роли главного действующего лица оказался мой товарищ.
И действительно, пару дней, пока мы собирали ягоду, он чувствовал себя неплохо и даже варил обед, но затем, уже в городе, у него началось опаснейшее заболевание – газовая гангрена. После чего под наркозом ногу ему кромсали не раз, температура поднималась за сорок, вызывая бред. В военное время, как сказал врач, ногу с таким диагнозом однозначно бы ампутировали. А главное, нечего нам было ответить день и ночь дежурившей возле него матери, справедливо вопрошающей, почему все целёхоньки, а пуля попала именно в её единственного сына?
