Так и шли. Нельзя было задерживаться. Могла появиться новая волна автоматчиков — они окружат, возьмут в железное кольцо, и тогда никто не вырвется живым.
Постепенно огонь с неба стал угасать. Стервятники, преследовавшие отряд, израсходовав весь запас бомб и пулеметных патронов, уходили на свой аэродром. Уже казалось, что опасность совсем миновала. Но лейтенанта вдруг пронзила страшная боль. Обожгло чем-то голову, бок, ногу, и он, теряя сознание, упал на колени.
Несколько рук подхватили раненого командира, осторожно опустили на траву, достали из карманов и полевых сумок бинты, стали кое-как перевязывать, быстро забинтовали голову, откуда лилась кровь. Казалось, командир ничего уже не чувствует, часы его сочтены. Он тяжело и прерывисто дышал. Бойцы приуныли.
Прошло довольно много времени, пока он открыл глаза. Окинул невидящим взглядом товарищей, окружавших его, с трудом промолвил:
— Товарищи… Почему вы остановились? Быстрее добирайтесь к Дону… Торопитесь к переправе!..
— А вы, товарищ лейтенант?
Он покачал головой и ослабевшим голосом ответил:
— Что я? Разве не видите? Силы иссякают… А вы… Добирайтесь туда… Идите скорее… Ночь впереди… Идите!..
— Как это идти и вас оставить?
— Я, я приказываю вам выбираться из окружения… Идите!
Он смолк, и только окровавленное и искаженное болью лицо говорило о его страданиях. И люди стояли вокруг него, понурив головы. Не представляли себе, как помочь их дорогому командиру.
Бойцы отошли в сторону, о чем-то долго шептались, советовались. Затем вернулись, склонились над ним с горечью. Они отправлялись по его настойчивому приказу глубокой извилистой балкой дальше. А возле него остались по доброй воле два бойца — два друга, которые наотрез отказались покинуть умирающего.
Холодный ветер подул со степи. Ребята нарвали бурьяна, уложили раненого, напоили водой из походной фляги, поправили на голове почерневший от крови бинт.
Он прощался с жизнью, испытывая величайшую досаду оттого, что так рано и совсем не вовремя приходится встречать смерть. Хотелось еще немного пожить, чтобы только выбраться из этого ада, из страшного вражеского кольца, соединиться со своими, отомстить врагу.
И странное дело, каким-то образом он немного превозмог боль в голове. Постепенно начало возвращаться к нему сознание.
Вокруг стояла необычная тишина. Поздняя ночь. Широко открыл глаза. Он был потрясен — двое бойцов стоят в сторонке и разогревают на крошечном огоньке котелок воды.
