У фашиста свалились с носа очки, он что-то мямлил, подергивая плечом. Но в эту минуту подскочили еще двое и потащили пленника. Сами не заметили, как преодолели эти несколько десятков метров.
Они уже были на «ничейной» земле, как со стороны холма послышались шум и крики — коллеги немца, видимо, забеспокоились, что так долго не возвращается их именинник. Но разведчики уже были вне опасности. Только теперь лейтенант присмотрелся к добыче.
— Осторожнее тащите его… — сказал смеясь. — Это не простой «язык», а важная птица. Обер-лейтенант, да еще с крестами. Если не ошибаюсь, это и есть именинник… Отпраздновал…
Заметив, что русский и его спутники смеются, гитлеровский обер стал гримасничать, кивать головой, злиться. Видите ли, очень холодно… Замерзает… Он без шинели н шапки.
— Герр обер-лейтенант, веди себя спокойнее, — сказал по-немецки Илья. — Я понимаю, там, в блиндаже, тебе было приятнее. Но что поделаешь. Ты пришел на нашу землю, тебя никто не звал. А незваный гость — что кость в горле. Так уж, пожалуйста, потерпи… Шагай быстрее, глядишь, и отогреешься… Уже скоро мы будем дома, там сразу станет теплее…
Солдаты прислушивались к словам лейтенанта, смеялись, хоть плохо понимали, что он говорит. А немецкий офицер все еще возмущался, строил дикие гримасы. Ему явно не нравились такие именины…
Разведчики были уже неподалеку от покатых белых холмов, возле передовой линии, когда в том месте, где захватили «языка», поднялась стрельба. Застрекотали пулеметы. Небо осветилось многоцветными лентами трассирующих пуль. С визгом вонзились в него ракеты. Немец, дрожа от холода и страха, оглядывался, замедлял шаг, надеясь на спасение. Но его слегка подтолкнули автоматами, чтобы шел быстрее.
Оживленные, шумные и веселые, вернулись разведчики с ценной добычей. Через несколько минут офицера привели в штабную землянку.
Было далеко за полночь, но командир полка не спал, ожидал их. Поздравив с успешной вылазкой в тыл врага, он тут же приступил к допросу. Надо как следует побеседовать с этим «героем». Времени не так уж много. «Языка» придется ранним утром отправить в штаб дивизии, а может, и армии.
Офицер тем временем сидел возле железной печурки, пригорюнившись, мрачно, исподлобья косился на людей, которые входили и выходили из землянки. Он молча жался к огню, дрожа не так от холода, как от страха. Разведчики еще до того, как привели немца в штабную землянку, вытащили у него изо рта рукавицу. Лейтенант вернул ему очки. Тот водрузил их на длинный нос, чуть искривленный, как казачья шашка, с ненавистью посмотрел на стройного разведчика, который столь неожиданно притащил его сюда, и покачал головой…
