– Наши силы и сейчас не так уж малы. Мой повелитель вооружил еще двенадцать тысяч всадников. Правитель Кирены пришлет две тысячи пращников, гетулы готовы выступить, им нужно только заплатить и вернуть заложников…
Нумидиец говорил еще долго и страстно, перечисляя возможности, имеющиеся в руках Югурты, и те, что очень скоро попадут в его руки. Бокха стало клонить в сон, в странный сон безразличия. Чтобы стряхнуть с себя наваждение, он резко сменил тему разговора:
– А сколько Югурте не жалко заплатить за Волукса?
Аспар сбился с плавного ритма, к тому же прежде, чем отвечать, хотелось рассмотреть подвох, который, несомненно, был заключен в вопросе царя.
– Два таланта золотом могут быть доставлены хоть завтра.
– Золотом? Два таланта? – Бокх поежился, это и в самом деле были деньги.
– И это не предел. В горах Айюба как раз моют золото, к новолунию будет не менее таланта золотого песка.
– Что ж, – усмехнулся царь, – Югурта высоко ценит моего сына. Мне это приятно.
Аспар расплылся в улыбке. Дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки.
– То, что ты рассказал о планах и приготовлениях Югурты… Клянусь всеми перьями богини Мба, он на верном пути, но сейчас воевать мы не можем, согласись.
– Сейчас – нет, но скоро сможем.
– Народ ропщет, голодает и ропщет.
– Югурта уже купил хлеб в Сицилии через подставных лиц, скоро у нас будет вдоволь хлеба.
Бокх поднял руку, показывая, что в этом направлении разговор далее не пойдет.
– Воевать мы не можем, а мир лучше всего заключать, держа в своих руках влиятельного римлянина.
– Именно, именно так, великий царь.
Царь задумался, и было видно, что это дается ему тяжело. Наконец он проговорил медленно, как бы через силу:
– Хорошо, я пошлю за Суллой. А когда он приедет, видимо, прикажу его взять. – Огромное тело Аспара тряслось от радости, он уже представлял, как будет излагать эти слова своему царю. – Пусть приезжает и Югурта, я не хочу, чтобы виновником пленения римского квестора был я один.
– Но тогда, великий царь, не лучше ли тебе будет указать место, где сейчас скрывается римлянин, и воины Югурты все проделают сами, твое имя отодвинется в сторону, гнев римского сената и народа пройдет мимо тебя.
Бокх поморщился.
– Нет, Аспар, нет. Это будет… Это будет неправильно.
– Но почему, ты же сам только что…
– Ты не понимаешь…
– Или ты еще не окончательно решился?
– Я решился, решился, окончательно, но ваши нумидийцы слишком горячи, а Сулла горд, он станет защищаться, неужели ты не понимаешь? Его могут ранить и даже убить. А имея на совести труп квестора, какие мы можем вести переговоры, а?
