Не надо забывать о цирках. Ведь чтобы снискать хорошее отношение своих новых подданных, Сулла должен будет устроить многочисленные развлечения.
А какое самое любимое развлечение у римлян?
Правильно, гладиаторские бои.
Гладиаторов понадобится очень много. Вам, вам, кому не повезет и кто не падет на поле боя, придется выступить против обученных африканцев с трезубцами и против фракийцев с мечами острее парикмахерских бритв. Эти люди не знают жалости, ибо так обучены. Но самое страшное…
Марий вытер лоб и исподлобья поглядел на помрачневших юнцов.
Но самое главное – это дикие звери. У одного только ланисты Ганимеда в клетках томится сто двадцать вечно голодных львов.
Закончив речь, Марий развернулся и собрался было уходить, но в последний момент бросил через плечо:
– Но мы можем и победить.
По дороге к дому Сульпиция, сопровождаемый робкими, но все же приветственными криками, Марий продолжал думать.
Почему так великолепно осуществилась первая часть замысла и почему провалилась вторая? Слух о пленении всего актерского племени просто взбесил Суллу. Некогда разбираться, почему он так привязан к этому поганому народу. Но армия! Римская армия!
Забвение гражданских чувств!
Не он ли сам сделал ее такой, стремясь полностью и до конца подчинить единоличной воле полководца? Не он ли стремился к тому, чтобы солдат был прежде всего солдатом, а уж потом гражданином?
Впрочем, трудно поверить, что мысли старика носили в этот момент такой стройный характер.
Хотя кто знает.
В доме Сульпиция, как всегда, было нечто среднее между заседанием сената и портовым лупанарием. За портьерами и колоннами мелькали и с хихиканьем исчезали какие-то женщины, кажется, привлекательные и не слишком одетые.
Шлялись похмельные рабы, с ужасом узнававшие высокопоставленного гостя и валившиеся ему в ноги.
Повсюду стояли корзины, вазоны, набитые полуувядшими, назойливо, даже утомительно, пахнущими цветами. Кто-то их принес для празднества то ли в честь Венеры, то ли в честь богини Весты, которой дочери народного трибуна вдруг ни с того ни с сего решили посвятить свою невинность.
И бронзовые жаровни дымились с прошлого вечера, по дому плавали облака кисловатого, едкого дыма.
Вон кто-то плавает лицом вниз в бассейне.
Утопленник?
Нет, это мошенник Виктений, кровопийца, ростовщик. Неужели правда утонет?
Нет, перевернулся на спину, безобразно отдувается.
Пейзаж после проигранной битвы.
А Сульпиций сидел у себя в триклинии и ел.
С видимым удовольствием.
