Сулла повернулся к офицерам, молча и растерянно стоявшим за его спиной с телом Требона у ног.
– Если кто-то не сочтет возможным ко мне присоединиться в этом справедливейшем начинании, я не буду на него в обиде.
– Римская армия не может войти в Рим, – бессильно прошептал какой-то молоденький центурион.
Консул просверлил его синим огнем прищуренных глаз.
– А если Рим по горло погряз в нечистотах, если Римом правят убийцы и воры, если бесчестье и подлость царят в нем – что остается римской армии?!
Более не оборачиваясь, консул пошел в направлении казарм.
Поход предстоял внезапный, но, как ему отлично было известно, тщательнее всего следует готовить именно внезапные походы.
88. г. до Р. X.,
666 г. от основания Рима
Очень тяжело сознаваться в собственных ошибках, даже перед самим собой. Марий, несмотря на свой возраст и комплекцию, переступая через две ступеньки, поднимался по улице, выводившей к небольшой мощеной площади у подножия Палатина. Там по его приказу должны были собраться дети всадников для пополнения ополчения.
Большинство отцов этих уже до крайности распущенных мальчишек находились в той или иной форме под следствием; только твердое обещание, вырванное у народного трибуна Сульпиция Руфа смягчить кару, заставило их вручить мечи и щиты своим недорослям, дабы они встали на защиту республики против зверя-узурпатора.
Четыре центуриона, выслужившихся из вольноотпущенников и ценимых Марием за распорядительность и умение наводить порядок, прохаживались перед рыхлым строем, с явным неодобрением поглядывая на то «войско», которое им придется на днях повести в бой.
В лице Гая Мария тоже не выразилось никакого восторга, когда он поглядел на это сборище «золотой молодежи». Говорить им что-то о долге, о родине было бесполезно. Но ничего не сказать было нельзя. И он объяснил им, за что они будут сражаться.
Грубо.
Цинично.
В самой доходчивой форме, которая только была возможна на языке солдатских казарм.
Он сказал, что с приходом Суллы и его «воцарением» в городе все они – Марий обвел одетую в тонкий виссон и завитую у лучших парикмахеров толпу – превратятся в навоз. Из них сделают прислугу, и это бы еще хорошо. Может быть, их погонят чистить сточные канавы и отстойники за главными городскими бойнями.
Их запрягут в колесницы, и они будут возить по городу солдафонов Суллы под улюлюканье толпы. Но это еще речь идет о тех, кому повезет.
Некоторых зарежут во время штурма. Вне зависимости от того, будут они защищаться или поднимут руки в знак того, что сдаются на милость победителя.
