— Мы закругляемся, — сказал официант. — Мне надо сдавать в кассу деньги. Прошу рассчитаться.
— А где мой Горик? — спросил Володя, запуская руку в карман (это был «государственный»).
— Не знаю… Он сказал, что вы рассчитаетесь.
— Это точно… Я рассчитаюсь… Я за все рассчитаюсь… За все, понял?..
Музыканты доиграли прощальный вальс и погасили на эстраде светильники.
— Понял, — сказал официант бесстрастно. — С вас девяносто шесть рублей тридцать восемь копеек.
И пододвинул Володе счет. Так мало?! Сядь, парень… Нам сидеть не положено.
Ерунда… Не положено. Все положено… Мы хозяева жизни! Верно я говорю?.. Верно!.. Давай выпьем…
Я не пью.
Как? Вообще?
Ни грамма.
Молодец, мальчик… А я еще выпью… Он взял со стола первый попавшийся фужер с каким-то питьем и, не отрываясь, осушил его.
Давайте рассчитаемся, — терпеливо напомнил официант.
— Это — сколько угодно… — Сидельников достал деньги и сосредоточенно отсчитал десять бумажек, потом приложил еще одну. — Попроси этих… — он кивнул на музыкантов, — чтоб последний раз сыграли мне «Прощай»…
Они уже кончили работу. Складывают инструменты. Разложи!.. Скажи: Володя из Кусинска просит… Официант взял деньги и пошел к эстраде. Зал быстро пустел. Светящиеся стены поблекли; только в двух местах под потолком горели тусклые светильники.
Не могут, — сказал официант, возвращая Володе десятку. Почему не могут?! — Володе вдруг показалось, что его кровно обидели. — Все время могли, а теперь не могут… — Он тяжело поднялся и, покачиваясь, отправился к музыкантам.
Высокий гитарист стоял спиной к залу: укладывал в футляр свою гитару.
Друг, я Володя из Кусинска… «Прощай»…
Прощай, прощай, Володя, — весело отозвался гитарист под общий смешок своих товарищей. — Время кончилось, ресторан закрыт. Приходи завтра… поздороваемся…
К Володе подошла пожилая женщина в черном платье — администраторша.
Гражданин, прошу освободить зал, — строго сказала женщина высоким, хорошо поставленным голосом руководителя учреждения.
Да?! — уставился на нее Володя.
Да! И немедленно…
А если я желаю послушать… — Он перегнулся через эстраду, пальцем подцепил снизу широкую штанину гитариста, который никак не мог закрыть футляр. — Друг… Слышь! Я желаю…
Гитарист отдернул ногу и шов на его штанине разлетелся до колена. И тогда оголенной этой ногой музыкант нервно лягнул Володю. Толчок в плечо был неожидан и силен. Володя попятился назад, услышал за спиной звон разбитой посуды, чей-то визг, увидел возмущенное лицо администраторши и почувствовал, что окончательно теряет равновесие…
