* * *
Володя Сидельников очнулся от нестерпимой жажды, пошарил вокруг руками, нащупал холодный пол, открыл глаза и понял, что это не его люкс. Справа было зарешеченное окно, сквозь которое в комнату проникал свет уличного фонаря и высвечивал еще три кровати. Слева чернела дверь с окошком, похожим на папиросную коробку. Раздетый до трусов, Володя лежал на низенькой койке, прикрытый легким фланелевым одеялом. Голова гудела, во рту было гадко. С соседних коек слышалось храпение и бормотание.
Володя встал, босиком прошелся по стылому полу к окну, глянул на руку, чтобы узнать время, но часов не было. Тогда он направился к двери, толкнул ее плечом: бесполезно. Постучал в исцарапанное плексигласовое окошко. В коридоре послышались тяжелые шаги. Грюкнул засов, дверь открылась: на пороге стоял рослый сержант милиции.
— А, Чародей! — весело проговорил сержант. Что скажешь?
— По делу надо, — с трудом прошевелил Сидельников непослушным языком.
— Это можно. Топай за мной. — Сержант выпустил Володю, проводил его в самый конец коридора и указал на нужную дверь.
— Прошу!..
Помимо прочего, там была раковина и кран с холодной водой. Стоя босиком на бетонном полу, Володя приложился к крану и пил с жадностью верблюда, пересекшего пустыню.
— Похмеляешься, — сказал сержант, приоткрыв дверь. — Все правильно. Ведро воды заменяет сто граммов водки. Поплыли, морская душа…
Володя поплелся за сержантом мимо длинного ряда обитых железом дверей, с малюсенькими окошками, тяжелыми засовами и крупно означенными номерами.
— Товарищ начальник, — жалобно позвал кто-то за дверью номер восемь. — Дорогой товарищ начальник…
Милиционер остановился, открыл дверь.
— Что ты бродишь всю ночь одиноко? Что товарищам спать не даешь?.. — Веселым малым был этот сержант.
— Ты меня закрыл, а дома жена ждет, — взмолился низкорослый крепыш с орлом во всю грудь и в светлых шортах.
— Подождет еще малость, — весело сказал сержант. — «= Поспи, десантник… Напрыгался вчера…
— Выпусти, товарищ! — молил «десантник». Лицо его было в слезах. — Жена ждет… Я живу рядом… Она меня убьет…
— Прошлый раз ты пел то же самое, — напомнил сержант.
— И не убила, живой остался… к сожалению. — Он захлопнул дверь, за которой тут же посыпалась отборная ругань.
Володю Сидельникова вдруг одолела дрожь. Добравшись до своей койки, он накрылся с головой, свернулся, как мог, но трясучка не проходила. Мысли были отрывочными. Ясно одно: он попал в вытрезвитель. Попытки последовательно восстановить в памяти события вчерашнего вечера стопорились на том моменте, когда он потянул за штанину гитариста, получил пинок в плечо и услышал звон посуды.
