Тропинка пересекла лесок и вывела к деревянному мосту через речушку. Иван уже совсем собрался было перейти по мосту на тот берег, но увидел справа неяркий костер. У куста, в брезентухе, сидел человек с удочкой. Иван подошел, достал сигареты:
— Ну как улов?
Рыбак молча поднял с травы полиэтиленовый мешочек — там, в мутной воде, трепыхалось несколько мелких рыбешек. Так же молча, пальцами, рыболов показал: дай покурить. Иван протянул пачку, чиркнул спичкой.
Сел рядом.
Странное дело: вроде и небо здесь почище, чем над стройкой, и дождичек не моросит, и ветер не завывает. Опять как-то благостно стало на душе у Ванюши.
Удильщик докурил, вынул из кармана брезентухи палочку дрожжей, деловито откусил, запил водой из большой алюминиевой кружки, что стояла поодаль.
Ваня удивился:
— Это что?
— Балдю, — коротко пояснил рыболов.
— Как так?
— Да вот так… Организм у меня чисто самогонный аппарат работает, и я балдю понемногу…
— А чего так? Выпить нечего? Не продают?
— Да нет, продают. Да купить не на что… А ты, если деньги есть, поспеши, пока не кончилось.
— Куда?
— Что «куда»?
— Куда поспешить?
— Ну ты и дурной! Ну, дурной! — искренне изумился удильщик. — В магазин, конечно. Куда же еще?
— А где я магазин найду?
Рыбак посмотрел на Ваню как на больного.
— Хм-м… В деревне, конечно. — Помолчал, потом молвил: — Иди на церковь, от моста купол с крестом хорошо виден. Вот на крест и иди. А там как раз магазин и есть — не заблудишься…
Поднялся Иван с корточек и пошел дальше. Даже без солнца купол сиял ярким диетическим желтком.
Церковь была деревянная, действующая и по сей день. Но сейчас закрыта.
Возле церкви, чуть ли не впритык, и вправду: магазин. «Стекляшка». На углу магазина — светлячком манящим — пивной ларек. Странно: пиво было, а народу — ну почти никого. Не раздумывая, Иван взял две кружки. Сдувая пену с одной, отошел в сторону.
Какой-то мужчина лет сорока, одетый по-городскому, зажав под мышкой портфель, со смаком пил пиво и говорил соседу:
— …и поверишь ли, так обиделся на родителей, что шел и мечтал: вот пойду сейчас и донесу на них! Так хотелось им отомстить! Ведь все мы были на Павлике Морозове воспитаны… А сейчас что, лучше мы стали? Те же сукины сыны… Да-а, хорошо помню: шел и мстительно мечтал…
Лоснящееся лицо мужчины блестело в свете, падающем от ларька; блудливая улыбка скользила по этому лицу.
А поодаль, уже в тени, другой — с брюшком — негромко и возмущенно басил:
— Купишь полкило колбасы, принесешь домой, а сын за один присест и умнет ее всю. Без хлеба. Ты представляешь? Всю разом! Где я денег возьму, чтобы прокормить его?!
