Мои крики, кажется, не испугали сову. Она смотрит на меня спокойно, проверяет пульс. Попробую вопросы.
Если это глюки, она ответит как медсестра. А если рай…
– Вы ангел?
Сова смеётся:
– Так ты умеешь быть вежливой. Мы уж начали сомневаться. Оказавшись на борту пять дней назад, ты только и делала, что вопила, уверяла всех, что мертва и что это какая-то неправильная смерть, а потом вновь потеряла сознание.
Кажется, у меня слегка учащается дыхание. Задаю вопросы между вздохами, но не кашляю. Я должна кашлять.
– Где я? Что произошло? Что это за фигня? Что вы за чертовщина? Я В АДУ? Почему вы птица? Это костюм? Вы настоящая? Вы медсестра? Я в больнице? Я на корабле?
Сова глядит на меня, склонив голову, и на лице её такое выражение, словно у нас с ней уже был подобный разговор. Она расправляет на мне одеяло. Оказывается, я голая.
Перед глазами всплывает морг. Вдруг я в морге? Лежу замороженная в ящике? Я не чувствую себя мёртвой. Наоборот – безумно живой.
– Птенец. Тебя доставили на борт в ужасном состоянии из-за экстренного призыва Дыхания, когда я и другие ростре «Амины Пеннарум» не сумели убедить тебя перейти мирным путём. Ты бы умерла там, внизу, в ловушке той кожи, если бы Милект не нашёл тебя. Это не ад и не рай. И я не чертовщина, я Ведда. Привет, тоже очень рада с тобой познакомиться. Я не птица, я ростре. И конечно, это не костюм. Это мои перья.
Ну да, теперь всё понятно.
Это какой-то срыв. Мой мозг затопило обрывками из всего, что я когда-либо читала: Милтон, Уильям Блейк, «Моби Дик». Плюс диснеевские фильмы, которые приходилось смотреть в больнице, и рождественские передачи, и позы новомодной йоги, что погружают твой мозг в некое космическое состояние свободы, и я. Не. Знаю. Что. И. Думать.
«Устраивайся, – наставляет птица в моей груди. – Гнездо. Кормление».
– Она и правда голодна, – небрежно отвечает Ведда моей грудной клетке. – Так долго спать – неестественно.
Затем наклоняется и пытается мне что-то скормить, проливая еду на лицо. Я не открываю рот, но она стучит ложкой по моим губам, и я наконец сдаюсь и пробую что-то вроде псевдоовсянки.
Откуда-то дует ветер. Словно океанский бриз. Звуки, которые я поначалу приняла за пиканье аппаратуры, и не пиканье вовсе. Это птицы. Птицы поют, ухают, пищат.
– Зачем вы здесь? – спрашиваю сову.
– Я твой стюард. У всех офицеров на борту «Амины Пеннарум» есть кураторы из пернатого класса. Ты совсем ничего не знаешь, детёныш, и многому должна научиться. Ты слишком долго отсутствовала.
