– Даже если умру? – спрашиваю, потому что слаба. – Вы будете по-прежнему меня любить, даже если умру?
Мама замирает в проёме. Я вижу, что она пытается взять себя в руки и нормально ответить. Знаю, она хочет сказать «ты не умрёшь», но не смеет, потому что это будет абсолютная ложь.
Она сама привела меня в мир в этом дурацком неисправном теле, у которого не хватает времени и маловато стабильности. Грета цепляется пальцами за дверной косяк, но на лице её написано «всё в порядке». Она сглатывает, затем улыбается:
– Даже если умрёшь. Слышишь? Мы будем любить тебя всегда, вечно. До конца времён.
Из-за хренового самочувствия я подумываю сказать: «Не будете. Когда люди умирают, о них забывают. Вы тоже должны. Время течёт. Всё тлен».
Но не говорю.
Мама тихо уходит.
Она считает, будто я сплю и не слышу, как она целый час плачет в коридоре. Будто не слышу, как заводит машину и едет обратно в лабораторию, потому что умеет лишь это – медленно искать ответ, придумывать лекарство от того, чего никто даже не понимает.
Вот бы родителям не приходилось постоянно думать обо мне и моих проблемах. Я прямо вижу их на пляже, распивающих коктейли с зонтиками.
Мы никогда не были на пляже. Они никогда не ездили в отпуск вдвоём, потому что… я.
Так что теперь я вяло размышляю о побеге автостопом в другой город. Или можно угнать тачку и самой поехать. Я же вроде-как-бы-почти умею водить. Училась три месяца назад. Папа сидел на соседнем сидении, мама на заднем, и оба клялись, что доверяют мне, даже когда я врезалась в наши мусорные баки.
Мама: Не переживай. Никто ещё не умирал на скорости две мили в час.
Папа: Улитки?
Мама: Лемуры?
Папа: Землеройки? Подожди-ка… как быстро землеройки двигаются?
Мама: Землеройки невероятно быстрые. Они хищники. Им хватает экстренного десятисекундного сна, а всё остальное время они охотятся. Ты проиграл.
Папа (улыбаясь): Ты выиграла.
Я: Хм. Мне надо снова завести машину?
Права я вообще-то так и не получила. Но знаю, как рулить на предельной скорости – мама с папой показали мне и это, глубокой ночью, незаконно, на трассе, подальше от города. В одиночку я никогда не ездила, а вот с родителями – да. И гнала я очень, очень быстро.
Если б получилось очень быстро укатить в другой город, то я могла бы умереть там. Возможно, в гостинице. И спасти всех от несчастья наблюдать за моим уходом.
«Эли, – думаю я. – Что бы я ни сделала, её это уничтожит».
А потом всю ночь размышляю о том, что услышанное мною с небес звучало не по-английски. На самом деле это даже словами не было. Но казалось знакомым. Я каким-то странным образом прочувствовала это до мозга костей.
