Кирилл кивнул. Адвокат в очередной раз повернулся к нему той стороной, которую он не понимал.
— На этом всё? — спросил он.
— Нет, — паренёк покачал головой. — Был ещё один попуститель, человек. Но с ним разбираться будешь ты сам.
Объяснять ничего больше Адвокат не пожелал, подхватил биточки и кофе, из воздуха сотворил точно такие же, но уже чистые приборы и исчез со своим заказом.
— Мы задержимся? — уточнила Аня.
Кирилл покачал головой.
— Ты знаешь, куда идти?
— Да.
— Тогда идём. Что-то мне… расхотелось… здесь сидеть.
Они двое уже выходили на улицу, когда позади донеслось:
— Мужчина? Мужчина, вам плохо?
Кирилл хотел повернуться, но Аня не дала. Вцепилась в его руку и отрицательно покачала головой.
— Не надо.
— Но я просто…
— Не надо. Идём. Иначе мы опоздаем на автобус. А потом будет поломка, и пойдём мы пешком или такси придётся ловить, — зачастила девушка. — Пойдём. Ну, пойдём же!
Кирилл спорить не стал.
Автобус уже отъезжал от остановки, когда мимо проехал с включённой сиреной карета скорой помощи. Кому-то где-то стало плохо. Это могло быть совпадением, но мужчина уже так не думал.
Скорую вызвали мужчине в пабе, которому стало плохо.
— Аня.
— Да?
— Куда мы едем?
— В ту ночь, когда всё случилось, помимо распорядителя зала, стол обслуживала девушка-официантка. Она тоже видела, как сильно напивается… ОН. И она тоже является сопричастной.
— Откуда ты знаешь её адрес?
— Адвокат сказал. А ему — мёртвые.
Кирилл хмыкнул. «Адвокат сказал» — было универсальным ответом, и судя по всему, это значило, что ответа мужчине лучше не знать.
Старенький автобус подпрыгивал на кочках, на грязном заднем окне кто-то нарисовал рожицу с высунутым языком и подписал: «Помой меня». Видимо мыть автобус никому не хотелось, и рожица плакала каплями недавнего дождя.
— Кирилл…
— Что? — повернулся к Ане мужчина.
Она попыталась что-то сказать, раз, второй, потом покачала головой. Спокойно, словно ничего не случилось, отвернулась:
— Забудь.
Но Кириллу почудилось в её движении, в её взгляде тоска и мольба. Но ведь она же… Она…
Думать об этом было больно, и мужчина отвернулся в сторону.
За окном заплакал начавшийся дождь. И в сером отражении потёрлась одинокая слезинка, скатившаяся по бледной холодной щеке.
Автобус остановился только через двадцать пять минут. Жила девушка-официанта на другом конце города. Серая девятиэтажка старой планировки стояла в глубине старого спального района. На улицах практически не было людей. Все были на работе.
