Шайтан же, наполнив тарелки да засунув половник в чугунок, протянув руку, взял бутылку с водочкой, и, подняв ее, прижал к груди, да неторопливо двинулся к своему месту, которое находилось как раз напротив Луканьки, и, усевшись так же, как и его собрат, пристроил бутылку между разведенных ног.
Тусклый свет, выбивающейся из стеклянных внутренностей одиноко освещающей комнату лампочки, заключенной в остов люстры, внезапно упал вниз, прорезав сумрачность кухни и ярко осветив место пикника на столе, и тогда вдруг блеснула голубизной своих вод (как показалось замершему на месте Витьке) столь соблазнительная и много лет недоступная, чудная, горьковато-живительная водочка. От обильно распространяемого чугунком аромата борща у несчастного страдальца Виктора Сергеевича гулко ухнуло что-то в животе. Ухнуло, а после раздалась звонкая барабанная дробь, и, измученный постоянным голодом и непереносимой химической бурдой, желудок сжался в маленький кулачок, скукожился, свернулся и тихонько заголосил, прося этого самого борщичка, хлебца, сальца – короче говоря, прося еды… еды…еды.
А Луканька, тем временем придвинув к себе тарелку с сальцом, принялся неспешно его настругивать такими тонкими-тонкими, почти прозрачными полосками. Шайтан, крепко зажав между ног бутылку с “Russian Vodka” и удерживая ее миниатюрное выгнутое горлышко правой рукой, широко раскрыл рот и, наклонившись над пробкой, впился в нее зубами да начал неторопливо раскачивать из стороны в сторону, намереваясь таким образом ее оттуда извлечь. Правда, пробка, изготовленная из коры пробкового дерева, какое-то время не поддавалась его напору и яростно сопротивлялась, не желая ни при каких условиях покидать насиженного, обжитого места. Видя бесплодность собственных усилий, Шайтан крепче впился зубами в пробку, отчего его некрасивое лицо исказила злобная гримаса, и с еще большим усердием стал рвать ее на себя, стараясь вырвать ее из нутра горлышка… И вскоре пробка сдала свои позиции, уступив этот поединок мощным зубам Шайтана, который, после извлечения оной из горлышка, выпрямив спину, в тот же миг выплюнул ее на пол в перекушенном надвое виде. Пробка, пронзительно шлепнувшись на грязный линолеум, тут же распалась на две части, которые, жалостливо пискнув, покатились друг от друга в разные стороны.
Откупоренная бутылка выпустила из себя непередаваемый, стойкий аромат водки, вернее, бьющий в нос резкий запах спирта, от которого у несчастного Витька закружилась голова, а во рту появилось такое обилие слюны, что ее не удалось сразу сглотнуть. И открывшийся сам собой рот позволил этому ливневому потоку вытечь наружу и намочить своей водянистой субстанцией нижнюю, доселе сухую, скрипучую губу, подбородок и бороду.
