Надо отдать должное Виктору Сергеевичу – это была очень умная мысль, очень. После такого длительного пьянства, недельного, беспробудного запоя, да еще и той самой «Жидкости», появление такой мысли было просто спасительным плотиком, внезапно вынырнувшим из недр морских во время кораблекрушения.
Ни минуточки не сомневаясь в правильности этой мысли, он глубоко вздохнул, и сразу же спало дрожание рук и ног (они даже обрели не свойственную им последние пять лет крепость). А Витька, отступив от двери на шаг, убрал руки от ручки и, пригнув чуть ниже к груди голову, предполагая, наверно, что может получить внезапный удар в лицо от мощного и на протяжение долгих лет унижаемого холодильника, неподвижно застыл на некоторое время. Он напряженно вслушивался в звуки, витающие в доме и, вглядываясь в тонкие щелочки плохо закрывающейся двери, опасался одного – резкой атаки хитрого холодильника. Но закрытая дверь не колыхалась, и вообще в доме правила тишь! Тишь!
От утомительного ожидания, беспокойного чаянья Витюха вспотел, и не только лоб, ладони, но и все его тело, казалось, кто-то окатил ведром ледяной воды. И от этого ведра до сих пор не просохшие штаны стали еще более сырыми, будто их только что хорошенько выполоскали в тазу и, даже не отжав, натянули на него. Сердце, два раза глухо ударив, нежданно учащенно застучало: тук-тук-тук, и снова сделало долгий перерыв, точно раздумывая, стоит ли вообще стучать, а затем опять начало выбивать бешенный ритм, так, что этот звук разлетелся по кухне и даже окунулся в пустую комнату, отозвавшись от стен пронзительным эхом…
Тук-тук-тук… Нет, это не сердце! Это… это что-то другое, и этот звук раздался оттуда, из-за спины Витьки.
Быть может, он вылетел из печи или из пустого ведра, где поселились чужеродные тараканы, а может, этот кто-то, стучащий, стоит на большом, прямоугольном столе, доставшемся от бабки… бабки… бабушки… бабули… бабуси… как же ее звать… бабы Вали…Валентины Алексеевны, жены деда Николая.
Тук-тук-тук – это звук не такой ужасный, как тарахтение холодильника, и все же он пугает измятую, искалеченную душонку Виктора, искореженное, изможденное тело Витюхи.
Конечно, надо обернуться и посмотреть на источник звука, он это понимает, да только уж очень, очень страшно, и от этого всеобъемлющего страха начинают трястись руки, тело, подгибаются колени. Ледяной пот вновь окатил Витька, и теперь совершенно сырым стали и свитер, и ботинки, обутые на босую ногу, и почувствовал несчастный хозяин дома ледяные поцелуи мороза, и тотчас начали выбивать барабанную дробь остатки его зубов.
