Раскачивающаяся, судя по всему, пьяная лампочка с несвойственным стеклу постоянством желала ухватиться за лохматые волосы Виктора всякий раз, когда он проходил мимо, простукивая кулачком потолок. Верно, она намеревалась еще отхлебнуть того самого паленого запаха волос и, опьянев сильнее, получить удовлетворение от жизни и довольство от собственной злобной значимости.
– Была же, была дверь… Куда же могла она подеваться? – горестно пыхтел себе под нос Витюха, и всхлипывал переполненным соплями носом, и, не в силах плакать, все время страшась холодильника, некошных, лампочки и собственных глюков, еле слышно поскуливал, вторя словам и постукиванию о дерево, не прекращая ни на миг поиски двери.
Трах-тух-тух, – очень громко зашумел «А..а.», и дрогнувшие руки Виктора на миг замерли, перестав прикасаться к полотну вагонки.
– И долго ты тут будешь стучать? – гулко пробасил холодильник и громко чихнул, а может, икнул. – От же, шкандыба ты пакостная такая, никому покоя не даешь… Стоит все-таки тебя сожрать и придется, судя по всему, сглотнуть целиком… Хрум-хрум…
Только Витек не стал дослушивать хрумканье «Атласа», а услышав, как тяжело скрипнули под его весом доски пола, поспешно вскочил с корточек на ноги и, развернувшись, краем глаза увидел кроваво-красные, горящие в полу темных сенца х с ладонь очи «А..а.». В тот же миг хозяин дома схватился за потертую сферической формы ручку, резко дернув дверь на себя, мгновенно запрыгнул в кухню и так же быстро захлопнул ее за собой. Дрожащими пальцами он нащупал ручку внутри кухни и, обхватив ее, потянул дверь на себя своим худыми и давно растерявшими силы руками, пугаясь, что холодильник решит заскочить следом за ним.
И почему-то вновь задрожали руки, судорожно подогнулись ноги в коленях, острая боль резкой волной отдалась в пустом желудке, в умирающих внутренних органах, а на лбу выступила обильная испарина, мелкая-мелкая, словно просыпанный осенний дождь бусенец, моросейка. Наверно, Витюха слишком сильно тянул дверь в сторону своего хлипкого, сгорбленного и жалкого тела, вложив и в рывок, и в натяжение двери все остатки своей силы, так, что от натуги закружилась голова и даже поплыла перед глазами какая-то коричнево-синяя пятнистая плесень, чем-то схожая с мхом.
Однако, благодаря этому обманному маневру, там, за дверью, в сенцах, всякий звук смолк, не стало слышно ни тарахтения, ни даже скрипа дощатого пола.
«Показалось, это галлюцинация… – сам себя успокоил хозяин дома, продолжая еще некоторое время тянуть дверную ручку на себя, а после, обессилев от такого труда и понимая, что из дома надо непременно убраться, добавил: – Разобью стекло в окне и вылезу через него».
