– Скорей, скорей, – заметив, как начала изливаться гнилью нога, суетливо проворчал Шайтан.
– Скорей! Скорей! – клацая дверью, подогнал некошых холодильник «Атлас».
Луканька вновь схватился за штанину и залез на правую ногу Виктора, больно упершись копытцами в ее кожу, а Шайтан обежал обрубок ноги и остановился напротив стопы, обутой в старый ботинок. Он уперся плечом в подошву, согнул в коленях ноги и крикнул:
– Раз, два… вира! Раз, два…вира! – всякий раз при этом толкая ногу вперед.
Луканька же в это время порывисто дергал ногу на себя, стараясь поднять ее и опереть на правую.
– Еще раз… ап! Вира!.. Вира!.. – командным голосом прикрикнул Шайтан и протяжно ухнул, выпустив из себя воздух. Его красные глаза от натуги стали светиться, подобно огням светофора, а морда приобрела темно-коричневый цвет.
И вот уже, тяжело корчась и поменяв цвет кожи с серого на темно-стальной, Луканька, с трудом удерживая кроваво-склизкую штанину, затащил обрубок ноги наверх. Еще малость усилий, и нога уже на середине препятствия. Луканька немедля спрыгнул с правой ноги и сызнова дернул штанину на себя. Тихо поскрипывая, словно колеса телеги, штанина поползла на некошного, а вместе с ней поползла и отрубленная нога… Она ползла, толкаемая Шайтаном и тащимая Луканькой. На какие-то мгновения, оторвавшись ботинком от пола, нога зависла в воздухе, балансируя вправо и влево… А когда некошный энергично дернул штанину на себя, нога вдруг взлетела вверх, поднявшись на приличную высоту, будто оттолкнувшись от правой ноги, и полетела к дверям сенцов. Нога перевернулась в полете раз-другой, стряхнула с себя штанину и остатки гниющей плоти и оголила белую кость и висящие, оборванные, словно провода, синие, белые нервы и жилы.
– Ням-ням-ням! – выкрикнул «А..а.» и, следя своими красными большущими глазищами за полетом ноги, широко распахнул свою дверь, подставив черно-синее нутро.
Обрубок ноги сделал еще один оборот и, достигнув в полете первой полки холодильника, приземлился прямо на эту ребристо-металлическую решетку.
Торх! Хлюп! И бах!.. – мгновенно выскочило из недр «Атласа», и он тотчас закрыл дверь, довольно пуча сверкающие красным светом чужого мира глаза и, радостно покачиваясь из стороны в сторону, растягивая уголки своего рта-щели, улыбнулся.
Хруст! Хруст! Хруст!.. – послышалось монотонное перемалывание кости из его нутра.
Вжик! Вжик!.. – а это уже Шайтан принес пилу и поставил ее на все еще целую и живую правую ногу. Он неторопливо провел по ней, и острые, кровавые зубья разорвали ветхую ткань штанины и, коснувшись кожи, вызвали появление крови на месте тонкого рассечения.
