Яд сточил кромки ступенек, сделав их ненадёжными. Её нога выскользнула из под неё, и она проделала последний длинный участок на своём уже отшибленном копчике, влетев через отверстие в полу, проеденное вирмой в сплошном камне, в соломенную подстилку пустого отделения конюшни. Вокруг неё встревожено зашевелились лошади, кося на неё белками глаз через деревянные ограждения соседних стойл. Копыта плясали.
Выбравшись в проход, Джейм замерла. Куда двигаться дальше? Конюшня оказалась гораздо больше, чем она думала, занимая почти всё основание Старого Тентира, лабиринт переносных деревянных перегородок между массивными каменными арками, которые служили основанием крепости наверху. Воздух должен был быть ароматным от дыхания лошадей и острым от их свежего помёта. Вместо этого всё перекрывал острый привкус страха. Щекотание в носу сказало ей, что где-то в этом беспокойном лабиринте Жур всё ещё следовал по запаху вирмы.
Кадеты кричали туда и сюда: «Ты что-нибудь видел?»
— Пока нет.
— Ну и запах… тут что-то сдохло?
Двигаясь на их голоса, она вышла на открытую арену, расположенную под большим залом. Привязанные к железным кольцам, ввернутым в окружающие колонны, всё ещё полностью оседланные новоприбывшие лошади беспокойно волновались. Вант расхаживал за ними взад и вперёд, нетерпеливо постукивая по ноге щёткой.
— А я тебе говорю, Железный Шип, — кричал он, — что лошадей напугала эта чёртова кошка. И всё! Боже мой, ты что, думаешь, что я в одиночку справлюсь со всеми?
Это было не совсем честно: на другом конце площадки другой кадет прилагал все усилия, чтобы удержать Шторма. Чёрный жеребец плясал на месте, мотая кадета из стороны в сторону в попытке последовать за Британи, в то время как серая кобыла рысила от стойла к стойлу и утешительно ржала. Их обитатели успокаивались, но как только матриарх уходила, они снова начинали волноваться. Их беспокойные призывы отражались от низких сводов.
— Что вы здесь делаете, леди?
Голос Ванта раздался прямо рядом с ней, заставив вздрогнуть. Он не смотрел на неё прямо, но его рука была сжата на её запястье, словно он поймал чью-то сбежавшую домашнюю зверюшку. На том опасном пути, по которому все они недавно ступали, он никогда не осмеливался коснуться её, даже будучи взбешенным, от принятия ей командования на себя. Женщины хайборны не вели себя подобным образом — ну, по крайней мере, нормальные. Как он сумел заставить себя подчиниться ей? Насколько эта слабость нашла компромисс не только с его гордостью, но и с честью? Однако, теперь он снова оказался на своём привычном месте, и теперь всё пойдет как полагается.
