— Да. Смерть необъятна, но это первый шаг только к грубо сколоченному ящику из неотесанных сосновых досок
— Попытайтесь встретиться со Спасителем в состоянии умиротворенности. Вы все еще держите в руках мои таблетки.
— Все таблетки слиплись в тесто. — Он бросает коробочку студенту, но она падает на пол.
— Я возьму немного этого теста мизинцем, и — Он так и делает, Олли подает ему еще одну кружку воды.
— Да. Спасибо. Очень горькое тесто… Вы сейчас перед лицом последнего и самого главного события.
— Чушь.
— Поверьте мне.
— Я был боксером. Хорошим.
Он продолжает с печальной, спокойной улыбкой, которая всегда сопровождает это заявление.
— Я был чемпионом Тихоокеанского флота в легком весе. А потом потерял руку.
— Может быть, вы заблуждались?
— Нет, я был чемпионом — пока не потерял руку.
— Я думаю, что вы заблуждались, не знали этого, и упорствовали в своем заблуждении.
— Не я вел машину. Я кричал парню, который был за рулем. — «Тише, тише, ты, сукин сын». Мы въехали в тоннель. Тоннель моей жизни. Парень за рулем был пьян. Не мог вести. И в тоннеле нашей жизни произошла катастрофа. Катастрофы никогда не бывают праведными. Челюсть у меня отвисла. Как у щелкунчика. Я — выжил. Какой ценой — выжил? Боксер с оторванной рукой. Все хорошо. То есть, все плохо. Можете вы объяснить это мне? — Это -
— Это?
— Это дало вам еще один шанс в жизни.
— Шанс для чего? Стать проститутом?
— Шанс отрастить себе духовную руку и достичь Господа.
— Не успел я никого достичь, как они достали меня. Студент наклоняется и хватает колени Олли.
— Не думайте обо мне как о человеке — только как о связном.
— Чепуха! Связной — это человек, продающий наркотики.
— Ноя-
— Что вы? Вы — что? Видите, я начал шептать, как вы. Наш разговор что, такая тайна?
— Это личное общение между вами и мной. Я должен быть, вы должны позволить мне быть проводником между вашим сердцем и Господом. Вы, я вижу, получили массу писем.
— Я ездил по всей стране и познакомился со многими. Я забыл большинство из них, но они помнят меня. Я долго не обращал внимания на эти письма. Теперь я отвечаю на них. Я пытаюсь вспомнить каждого, и если бы у меня было чуть — чуть побольше времени, чем до завтра — до завтра? — я бы ответил на все. Вы сможете послушать вот это, и сказать, как тут с грамматикой. Я прочитаю вам вслух. Читает письмо: «Да, я помню вас очень ясно. Я встретил вас в парке за публичной библиотекой. Или в туалете на автовокзале? Я встречал так много людей, что они немного смешались. Но вы встаете передо мной совершенно ясно. Вы сказали мне — сынок, не мог бы ты отвести меня до музея искусств, и потом мы начали разговаривать, и наконец оказались в вашей двухкомнатной квартире на берегу озера, и вы предложили мне выпить. Я попросил свой любимый напиток — „Хеннесси“ пять звездочек, у вас он был. А как город ветров — Чикаго — этим летом? Я бы не отказался почувствовать прохладный бриз с озера и выпить несколько глоточков пятизвездочного „Хеннесси“ в вашей хибарке. Смешно, что тюрьму называют „холодной“, жара в ней стоит страшная, и будет еще жарче, когда холодным стану я. Вы поняли? Чтобы было понятнее, рисую вам эту картинку, как я ее себе представляю».
