Игарка пробовал втянуть Василия в разговор, а Василий отмахнулся: отстань! Звал обедать, не пришел. Тогда Игарка принес Василию нож, палочку и попросил настругать стружек.
В доме вытирали рушником только Яртагина, а взрослые обходились стружкой, ею же чистили и вытирали посуду и был на стружку большой расход. Игарка не очень верил в чудодейственную силу палочки, но решил попробовать, авось и выйдет что-нибудь.
Василий вспомнил, что не раз видел в остяцких шалашах по Енисею: сидит человек, гонит стружку и делает будто не мелкое хозяйственное дело, а что-то для души, для счастья, такое у него вдумчивое, серьезное лицо. Он пробовал узнавать, нет ли тут какого другого смысла, кроме стружки. Одни говорили, что делать больше нечего, а так сидеть скучно, и время тянется долго; другим просто нравилось, а чем — объяснить не могли; иные отмалчивались и, видно было, сердились на Василия, задел будто что-то тайное.
Василий спросил про стружку у Игарки, нет ли тут колдовства, какой-нибудь приметы.
Игарка стал уверять, что ему нужна стружка, и ничего больше, никаких других умыслов у него нет.
Из-под ножа струились тонкие легкие стружки. Как будто цепляясь за них, заструились и думы. Сначала самая близкая, которая была рядом, — об Игарке, о Нельме: бедные наивные люди, думают излечить меня стружкой. Только я сам как-нибудь, сам…
Потом о рушнике: рушник длинный и широкий, такими опоясываются через плечо дружки на свадьбах. Рушник вышит по концам яркими, не существующими в жизни птицами. Вышивала Мариша.
Потом о родном доме, о родном городе, где прошло детство. Там девушки тоже были мастерицами вышивать рушники и любили украшать ими парадные комнаты-горницы.
Городок был древний, когда-то стоял он на сплетении торговых дорог. В старых книгах записано, что в ту пору через него ежедневно проходило до семи сотен подвод к Белому морю, на Урал и в Сибирь. В городке отстроился огромный, славный на всю Русь, монастырь, вокруг него встала высокая крепостная стена.
Но время увело торговые дороги. Покинули городок извозчики, грузчики, купцы, остались только землепашцы да огородники, которые обслуживали обширное монастырское хозяйство. На зиму они делались резчиками-игрушечниками. В раннюю пору своего существования монастырь имел знаменитые иконописные и резные мастерские, где резали крестики, иконки, распятия.
Неизвестно, кто и когда вырезал первую игрушку: возможно, монастырский мастер — как богоугодное дело; возможно, изгнанный монах-расстрига сделал ради куска хлеба; бесспорно одно: возникла она в нужный час, скоро все слободы и улицы занялись игрушкой, стала она кормилицей городка и славой его на всю Русь. И Василий, не успев еще отыграть сам, начал уже резать игрушки для других.
