Лирические произведения | страница 35

На первую страницу

На!

Прислонись

к стене,

и стань,

и оттяни

замок к себе,

пусть маслянисто

ходит сталь

в крупнокалиберной судьбе.

Тебя обстанет

цепкий ад

рефлексов,

сопряженных с ней,

во сне

ее глаза стоят.

Скорей вложи обойму, на!

Стихи?

Она!

Весь мир?

Она!

Ты будешь плакать

у окна

и помнить,

помнить,

помнить лоб

с косой соломенной

и рот —

у всех дверей,

у всех ворот,

куда тебя

ни привело б.

Но, знаете,

я думал жить.

И лучше,

что замкнул на ключ

свой стол

и в нем железный ствол.

И ключ —

столу на уголок,

и лег,

не зарыдав

в тот раз,

на свой матрас.

Не спал,

сквозь пальцы

видел я:

ключ сполз,

сам

ящик отпер,

щелк —

и выглянула из стола

насечка деревянных щек

и указательный

ствола.

Револьвер мой

вспорхнул,

поплыл

под потолком лепным,

круго́м,

кривым когтем вися.

Вся

комната кружила с ним,

с патроном запасным.

Кружил

и у подушки

врылся в пух,

как друг,

что лучше новых двух

и издавна

со мной дружил.

Пока он ждал

бессильных рук,

я вспомнил:

у меня есть друг

на Трубниковском.

(Серый дом,

крутая лестница

и дверь…)

Не вспомни я о нем,

сейчас

я б не ходил

среди живых.

Срываешь дождевик,

бредешь

в плеск —

в дождь,

тоску свою таща,

текут со щек —

еще! еще! —

капельки плача

и дождя.

Лишь я вошел к нему,

лишь сел,

Перейти на страницу